Онлайн книга «Лестница на небеса»
|
Он еще что-то говорил, про то, что по приказу каждый хочет стать собачником. Она вспомнила вдруг, как давно, еще в детстве, увидела, как соседка снизу несет на руках окровавленного пса, плача и ругаясь на ходу, уже поняв, что не донесет его живым. Пес умирал, и в его глазах, когда Мышка подошла близко, она увидела горечь и непонимание. Немой вопрос: что я вам сделал? За что вы меня так? А кровь все текла и текла, и еще Мышка помнит, как какой-то дядька сказал: «Да что вы тут устраиваете, в самом деле, они же загрязняют улицу…» Как она тогда хотела ударить его, рванулась к нему, сжав кулачки, но мать ее остановила. Но почему-то ей до сих пор кажется, что тот дядька тогда ее испугался. Испугался маленькой девочки со сжатыми кулачками… Теперь она узнавала, что тот, кого она любит, тоже бродячая собака. И ей стало так страшно, что с ним что-то случится — нет, уже случилось! — что, когда дверь открылась и на пороге возник Кинг собственной персоной, живой и невредимый, она не поверила своим глазам. И чуть не бросилась к нему, вовремя удержалась. Она же еще не знала, как он к этому отнесется. А вдруг — оттолкнет? * * * Он стоял, прислонясь к дверному косяку, и смотрел на нее, пытаясь спрятаться за ласковой усмешкой. Почему-то вспомнилось ему: «Проявляйте иронию и жалость, тогда будете спасены…» И он искренне старался убежать от теплого чувства в груди, но ее огромные глаза требовали от него совсем другого, большего, чем дурацкая ирония. Больше, чем неуместная жалость… Голос внутри напомнил ему — а как же Джерри Ли Льюис? В конце концов, его подружке было тринадцать… «Но я-то не этот самый Джерри, — сказал он себе. — Я не он, и Мышка не глупенькая американка из провинции… Она другая. Она вообще другая. Просто бывают такие люди, не вписывающиеся в законы жанра. Они рождаются редко и все-таки рождаются…» Подняв глаза, он встретил ее взгляд и понял, что никуда не сможет убежать. Если бы она даже захотела, чтобы он исчез, Кинг не смог бы этого сделать. — Привет, — сказала она тихо. Едва слышно. Как вопрос задала. — Привет, — ответил он с легким вздохом. Скорее выдохнул эти слова ей навстречу… — Это ничего, что я пришла? — спросила она. Он рассмеялся: — Думаю, ты поступила правильно. Всегда надо делать то, что тебе заблагорассудится. Иначе твои неисполненные желания начнут угнетать твой мозг, и ты станешь маньячкой… — Знаете, — сказал Бейз, — как-то мне пришло в голову, что я у вас тут вместо шкафа. И вроде бы не мешаю особенно, но стопроцентно лишний… Поэтому я, пожалуй, пойду потихоньку… Тем более Ирка заждалась. А вы потом подтянетесь. Он не стал ждать ответа, открыл дверь и исчез. Правда, на секунду в проеме двери снова возникла его физиономия. Он посмотрел на Мышку и сказал: — Помни, что я тебе говорил, ангелочек… — И подмигнул ей на прощание. — Давай пройдем в комнату, — предложил Кинг. — Как-то нелепо торчать в прихожей… Он открыл дверь, пропуская туда Мышку. — Странно, — сказала она, оглядываясь. — Как-то одиноко на «площади Дам» без людей. — Без людей везде одиноко, — кивнул он. — Но иногда с людьми еще хуже… А кто тебе, собственно, нужен? — Никто, — сказала она. — Тогда тебе повезло. Никто перед тобой… — Ты? Она подняла на него глаза. Ему захотелось крикнуть, чтобы она прекратила так на него смотреть. Потому что он устал сражаться с самим собой и сил почти не остается. — Что ты будешь пить? — спросил он, чтобы не смотреть в ее глазищи. — Виски? Бургундское? Джин? — Чай, — сказала она. — Разумное решение, — усмехнулся он. — Виски-бургундского-джина у меня и нет. Кончился запас напитков… Запер дверь и прошел на кухню. — Только не пугайся, что я запер дверь, — сказал он, вернувшись. — В этом нет никакого тайного умысла. Просто ветрено стало… Мышка стояла у окна, сложив руки на груди. Как крылья, подумал он. Птичка, сложившая уставшие крылышки… — А я и не боюсь, — произнесла она в ответ. — Я не боюсь тебя. Ты сам себя боишься… И я не могу понять почему. — Да так исторически сложилось, — рассмеялся он. — Как с утра свою физиономию в зеркале увижу, так весь день трясет от ужаса… — Ты красивый, — сказала она серьезно. — Если бы я каждое утро видела тебя, то была бы счастливым человеком. Он не знал, куда ему деться. И обрадовался, когда чайник закипел. — Ну, слава богу, — сказал он. — Кажется, чай готов… Пошли. Он шагнул в сторону кухни, но она остановила его. — Подожди, — попросила она. — Так ведь чайник… — И пускай. Я должна сказать тебе самое главное. Я думала очень много… Я тебя люблю. — Ты уже говорила это. — Я буду говорить это тебе каждый день. Каждый день, пока ты наконец-то к этому не привыкнешь, и мне наплевать, если ты меня не любишь. Потому что тебе все равно нужно, чтобы я тебя любила. Тебе это необходимо… Он молчал. — Ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится, — прошептала она. — Все. Он рассмеялся: — Боже, как это мило с твоей стороны… Он выключил чайник, машинально дотронулся до его раскаленной поверхности и тут же отдернул руку. — Смешно, право, — прошептал он. Вернувшись, он обнаружил Мышку сидящей на полу. Она прятала лицо в ладонях, и сначала он испугался, что она плачет. Присев перед ней на корточки, он нежно отвел ее руки. Она была серьезной, но не плакала. Это его успокоило. — Можно я переверну тебя вверх ногами? — прошептал он. — Именно это мне больше всего… за-бла-го-рассудилось… Она грустно посмотрела на него, покачала головой и повторила: — Я тебя люблю. — Мы договаривались, что ты будешь это говорить один раз в день. Сегодня это уже второй раз. — Я люблю тебя! — Третий, — вздохнул он. — И не кричи так. — Буду кричать, — прошептала она. — Если ты отказываешься меня услышать… — Я не отказываюсь. Ты меня любишь. Что мне теперь делать? — Не знаю… — Я, признаться, тоже не знаю, — вздохнул он. — Тебе слишком мало лет… — Четырнадцать, — мрачно заявила она. — Это не так уж мало… — Это смотря с чем сравнивать. Некоторым в этой комнате уже двадцать шесть… — А мне будет пятнадцать! Мне будет шестнадцать! И восемнадцать тоже будет! |