Онлайн книга «Храни меня, любовь»
|
— Почему Ламерик? — тихо, улыбаясь, спросил он и нежно погладил ее по голове. — Ламерик — это символ недостижимого счастья, — пояснила Шерри. — Не отпускай меня, пожалуйста… Я могу снова испугаться. — Чего? — рассмеялся он, послушно обнимая ее. — Не знаю… Я трусиха. Я всегда нахожу чего бояться. — Теперь не надо… Я что-нибудь придумаю, чтобы быть с тобой рядом, — пообещал он. — И Ламерик твой вполне достижимое счастье… — Правда? — вскинула она на него огромные, счастливые глаза. — Правда, — кивнул он. Он понял, как продлить их счастье. Он возьмет два билета. И они поживут в этом Ламерике, раз ей так туда хочется. В конце концов, это материально, а материальное выполнимо. Он вдруг представил себе, как им будет там хорошо — на берегу озера, и так захотел оказаться в Ламерике немедленно, прямо сейчас, вместе с Шерри… И все еще боялся поверить, что она в его руках, она подошла сама и в ее глазах — весь свет мира… — Дай сигареты, — попросил Бравин. Ничего нет глупее, чем трахаться в машине. Зина приподнялась, потянулась за сигаретами. Бравин почему-то испытал глухое раздражение, глядя па ее полную руку. И на высокую прическу. — Глупо как-то… Не лето, а мы как уроды бомжующие… — А ты что хочешь? У меня родители, — огрызнулась она. — Можно было ко мне… — Спасибо. Чтобы твоя истеричка ворвалась внезапно. И устроила разнос. В принципе, все вышло спонтанно. Бравин не смог с собой справиться. И в машине было тепло. — Вон тем хуже, — хихикнула Зина. — Смотри, стоят, обжимаются… И пойти бедолагам некуда. Старый хрен, отсюда видно. Дома, наверно, супруга. А у девки и хаты нет… Бравин приподнялся, закуривая, и увидел парочку, вызвавшую такой интерес у Зины. Они стояли возле ротонды. Освещенные слабым светом луны. Отсюда было плохо видно бесплатное шоу, и Бравин тихо выматерился. Обычно такие типы имеют возможность снимать хату для удовлетворения потребностей. А тут было что-то не то. Как они стояли, точно дождя не было. И вообще — как будто их тут не было. — Пугануть их, что ли? — с ленивой, плохо скрытой злостью проговорил Бравин. Он и сам не знал, чем его так разозлила эта парочка. — Да пускай себе, — рассмеялась Зина. — Нам-то до них дела-а-а… — Она потянулась и сладко зевнула. — Домой надо, — деловито сказала она. И стала одеваться. Бравин кивнул. Да. Надо домой. Там, возле ротонды, мужчина взял лицо девушки в ладони и что-то говорил ей. Бравина разозлил этот жест — лица девицы он не видел, но почему-то ужасно хотелось раздавить эту пару. Как будто они делали что-то, оскорбляющее лично его. Ему недоступное… Ехать надо было в обратную сторону, и, когда Зина поняла, что они едут в сторону ротонды, она нахмурилась и выкрикнула: — Куда тебя несет? У нас времени нет! Меня отец убьет… Но Бравин словно не слышал ее. Он осветил две фигурки у ротонды фарами и коротко, зло гуднул. Девица обернулась. — Вот это номер, — пробормотала Зина. — Смотри, кто это! Он сам узнал уже. Ее лицо, с ослепшими от света фар и счастья глазами. Она продолжала улыбаться и не спешила даже освободиться от рук своего спутника, точно ее совершенно не волновало, что творится вокруг нее. Более того, она и Бравину улыбнулась приветливо, не зная, что именно он за рулем этой бесцеремонной машины. Он мог остановиться. Выйти и дать им обоим по хорошей порции тумаков. Посмотреть, как они оба превращаются в комки грязи. Унизить их — обоих… Но рядом была Зина. Она, словно угадав его намерения, гут же принялась ворчать, что ее точно убьет панаша, и спросила с плохо скрываемой злостью, неужели его все еще заботит Шерри. — Пет, — буркнул он, проезжая мимо парочки. — С какой стати меня должна заботить эта шлюха? «И она свое всегда успеет получить… Чтобы узнать, кто хозяин». Эти мысли его немного успокоили. Но, оставшись один, он долго сидел, уставившись в одну точку. Потом налил себе водки. И мрачно пробормотал: — Я научу эту суку… — Муж, — ответила Тоня на Димин вопрос. Дима удивился тому, как глухо ударило сердце. Он испугался. — Муж? — переспросил он по возможности беспечно. — Так ты замужем? — Ага, была, — рассмеялась Тоня невесело. — Приобретала дурной опыт в жизни. Теперь вот иногда в нем просыпаются знойные чувства. Ко мне и к Пашке. У Димы отлегло от сердца. «Была», — повторил он про себя. Ну мало ли где неразумные, юные леди шатаются по молодости? — А теперь как? Мужей не прячешь в шкафу, как скелеты? — В шкафу я прячу только ребенка, — честно призналась Тоня. — С мужьями на будущие двадцать лет завязано. Слишком много неприятных впечатлений… — Ну вот, — протянул Дима. — А если я захочу быть твоим мужем? На другом конце замолчали. Он слушал ее дыхание, пытаясь угадать, что она сейчас испытывает. Потом подумал, что она наверняка решила, что он пошутил. — Я серьезно, — сказал он. И сам испугался своей решимости. Сейчас она скажет ему: дурак, и повесит трубку. — Дурак, — сказала она и засмеялась. Но трубку не повесила. — Почему? — Потому что, — понятно объяснила она и снова засмеялась. — Я сейчас приеду, — то ли пообещал, то ли попросил он. — Ночью? — удивилась Тоня. — Я же дурак… — Л, ну если так… Она снова тихо засмеялась, и он подумал — какой у нее удивительный смех все-таки… Даже не видя ее — можно представить себе, как она выглядит. Смех удивительно ей подходит. Эти рассыпавшиеся колокольчики… — Шерри до сих пор нет, — сказала она, обрывая волшебство смеха. — Я волнуюсь. — Она на работе задержалась? — Нет. Она сегодня встречается с ним… Дима не знал, кто этот «он». Но спрашивать не стал. Просто вспомнил почему-то про их разговор про открытую дверь. И ляпнул: — Она вошла в дверь. — И не знает теперь, как оттуда выйти, — вздохнула Тоня. — А зачем? Если ей там хорошо? — А если — нет? Он хотел возразить, что тогда она бы уже пришла вся в слезах. Но вместо этого снова сказал: — Я сейчас приеду. Дождемся твоей потерявшейся подружки. И будем решать, что нам с тобой делать. Потому что так дальше продолжаться не может. |