Онлайн книга «Научи меня умирать»
|
– Да, – прошептал Ямада, – нож – это самое лучшее… Нож для сасими. Он входит в тело легко и свободно, да? Ты почти не чувствуешь сопротивления кожи и мышц. Я борюсь с тошнотой. Я сглатываю жидкую, как вода, слюну, но она тут же снова заполняет рот. Я пытаюсь расслабить мышцы живота, но их сводит судорогой. Чертов псих! Чертов псих! Чертовпсихчертовпсих! Дерьмовый извращенец! – Скажи… – Он приблизил лицо вплотную ко мне. – Что ты чувствовал, когда убивал их? Что? На что это было похоже? Я уловил слабый запах TimeforPeace. Не слишком подходящий к ситуации аромат. Для Kenzo требуется обстановка поспокойнее… – Ты и сам должен знать, что чувствуешь, когда убиваешь. – Я хочу услышать это от тебя. Скажи мне… Скажи… – он почти умолял. – Это произошло здесь? В этой комнате?.. Глаза прикрыты, мокрая нижняя губа чуть отвисла, прерывистое учащенное дыхание. Мне показалось, что он вот-вот кончит. Самым натуральным образом. Новый приступ тошноты согнул меня пополам. – Это произошло здесь? Скажи… – Да, здесь. – Слова пришлось выдавливать, как засохшую васаби из тюбика. Они вылезли зеленоватой густой массой. – Здесь… – как эхо повторил Ямада. Я посмотрел на его руки. Он водил указательным пальцем по лезвию, словно гладил обнаженное бедро женщины. Чертов псих! – И что же ты чувствовал? – Ничего, – ответил я. Я знал, что это неправильный ответ. Но заставить себя дальше играть в эту игру не мог. Хватит с меня. Всему есть предел. Даже страху смерти… Плевать мне на все. Я будто опять оказался на трассе, в несущемся по встречной полосе «порше». Черт с ним, пускай я умру сегодня. Этот день ничуть не хуже для смерти, чем любой другой. Усталость делает из нас героев. Усталость и омерзение. Я понял, что больше не боюсь Ямаду. Как с той змеей… Сперва я испугался, увидев на тропинке здоровенную гадюку. Но страх исчез, как только я понял, что змея дохлая. И осталось лишь отвращение. Вот и сейчас мне было противно, противно до рвоты, но уже не страшно. – Неужели ничего? – он прошептал мне это в искалеченное ухо. – Ты лжешь… Ты лжешь мне. Скажи, скажи, что ты чувствовал? Они ведь кричали… Не могли не кричать, когда ты начал разделывать их, как свиные туши. О чем ты думал, слушая их крики? Нет-нет… Крики были только в начале, верно? Потом они начинали визжать… Он сам не заметил, как слишком сильно нажал на лезвие пальцем. Его рука была в крови… Мне показалось, что палец разрезан до кости. Хотя, возможно, рана была и не такой глубокой. Ямада не чувствовал ничего. …Ничего, кроме приближающегося оргазма, – подумал я и постарался отодвинуться от него. – Они ведь визжали, да? Чертов псих! – Они визжали и умоляли тебя прекратить это… Полоумный маньяк! – Но ты не собирался останавливаться… Ты продолжал медленно резать их… – Да заткнись ты! – заорал я, срывая голос. Он отпрянул, будто ему в лицо плеснули кипятком, и непонимающе захлопал глазами. – Ты маньяк! Ты спятивший ко всем чертям маньяк! Дерьмо! Ублюдок! Извращенец! Мне было не остановиться. Омерзение, душившее меня, превратилось в животную ярость. Вот так, сразу, словно кто-то повернул у меня в голове выключатель. Щелк! И я сам стал опаснее любого маньяка, вооруженного ножом для сасими. Доктор Джекил ушел. Его место занял мистер Говнюк. И этот Говнюк чувствовал себя очень неплохо, несмотря на скованные за спиной руки. Наконец Ямада пришел в себя. Взгляд прояснился, нижняя губа перестала мелко трястись. Зато затряслись руки… – Ах, вот как? – тихо сказал он. – Да, ты траханый ублюдок! Твое место в психушке! Ямада прошелся по комнате, глядя под ноги. – Сейчас ты начнешь здорово раскаиваться в своих словах, червяк. Подумай об этом. Через несколько секунд ты начнешь жалеть, что появился на свет. Но будет уже поздно о чем-то сожалеть и будет поздно раскаиваться… Я хочу, чтобы ты проникся этой мыслью, червяк. Он стоял в шаге от меня. Прямо напротив. Похлопывая по бедру ножом. Ну и черт с ним… Я уже знал, что нужно делать. Мой психованный шеф сделал одну большую ошибку. Нельзя так сильно давить на человека. Особенно на человека, который провел пару недель в обществе такой девушки, как Вик. На человека, жизнь которого неожиданно слетела в кювет. На простого тихого парня, который держал в руке окровавленный Mag-Lite, разбивал яйца полицейскому и говорил с обезьяной. На такого Говнюка давить не стоит. Результат может быть обратный ожидаемому. Я знал, что сделаю с этим прилизанным извращенцем. Но медлил, выжидая момент. Ошибиться было нельзя. Второй попытки у меня не будет. Если я сейчас сваляю дурака, завтра в новостях сообщат об очередном изуродованном трупе. Пойдут разговоры о проклятой больнице. Покемоны жутко огорчатся, поняв, что главный подозреваемый обеспечил себе стопроцентное алиби и их версия лопнула. Вик придется искать другого душеприказчика… Если только я сейчас сваляю дурака… Впрочем, как ни странно, это меня волновало не очень сильно. Куда сильнее было желание всадить кулак в ухмыляющееся лицо моего психованного босса. Я напрягся, прочитав по глазам Ямады, что он вот-вот начнет действовать. Видимо, рассудил, что я уже проникся мыслью и полон раскаяния… Специалисты по самообороне утверждают, что пытаться нанести мужчине удар в пах – не лучший способ вывести противника из строя. Мол, любой, даже самый заторможенный и неуклюжий мужчина почти всегда инстинктивно закроет наиболее уязвимое место. …У покемона на этот счет вышла промашка. У Ямады тоже. В тот момент, когда он сделал шаг ко мне, я резко выпрямил ногу, целясь в пах. Он успел среагировать. Но сделал ошибку. Вместо того чтобы отскочить, он подставил ладонь. Удар это, может быть, и смягчило, но явно недостаточно. Его глаза повторили тот же трюк, что и глаза покемона. То есть попытались вылезти из орбит, как кенгурята из сумки матери. Им это почти удалось. Глазам, а не кенгурятам… Болевой шок – штука неприятная. Ямада проиллюстрировал это весьма наглядно. Он замер в нелепой позе – одна рука прижата к промежности, вторая, вооруженная ножом, застыла на уровне груди, будто он защищался от колющего удара, рот открыт в беззвучном крике. Глаза бессмысленно таращатся куда-то поверх меня… При сильном ударе в пах первое мгновение боли как таковой не чувствуешь. Но организм уже понимает, что произошло. И застывает в ожидании грядущих неприятностей. А потом приходит сама боль. Она накатывает волнами, поднимаясь все выше и выше. Кажется, что тело сейчас развалится на куски… И с каждым мгновением тяжелая свинцовая боль усиливается, постепенно становясь нестерпимой. В конце концов человек падает на колени, потом заваливается на бок и начинает с воплями кататься по полу. Каким бы закаленным бойцом ты ни был, эту боль превозмочь нельзя. Конечно, при условии, что удар был действительно сильный. |