Книга Научи его плохому, или Как растлить совершеннолетнего, страница 25 – Каролина Клинтон

– А это кто? – в свою очередь вопросила я Святошу.

– Диакон Филарет, – со значением сказала она.

Я оглядела того диакона с ног до головы и осмотром осталась недовольна. Наверное, потому, что мне не нравятся тощие мужчинки с козлиной бородкой и выцветшими глазами. Одет он был в черную рясу и смешную шапочку. И отчего тот же батюшка Иоанн из Знаменского собора в рясе выглядит как воин Христов, а этот – словно украл женское платье и зачем-то его надел?

– Магдалина, – представилась я ему.

– И имя у тебя, как у библейской блудницы, – покачал он головой.

– Вы уж простите, но Мария Магдалина была к самому Христу приближена, так что не думаю, что мне надо этого имени стыдиться, – хмыкнула я.

– Но позвольте, это не умаляет того факта, что она спала с мужчинами, брала с них деньги, – возмущенно завопил батюшка.

– Я денег с мужчин за секс точно не беру, – заверила я его и обратилась к Святоше: – Лора, ты вообще как тут оказалась? На семинар никак идешь?

– На автобусе приехали с батюшкой Филаретом, спешим на этот ваш… семинар, – поджав губы, ответила та. – Выходим – а тут такое безобразие!

– Ясно! – покивала я. – Ну, я пошла, мне еще подготовиться надо к выступлению, так что уж извини, вперед вас побегу.

И не дожидаясь ответа, повернулась и быстрым шагом припустила от них.

По пути я мрачно размышляла, отчего общение с Лорой, самой светлой из нас, белых ведьм, вечно оставляет неприятный осадок. Ведь Лора – истинно верующий человек, этого у нее не отнимешь. Она очень скромно живет, практически все деньги отдает на церкви и монастыри, никогда не пропускает обедни. В объемистой хозяйственной сумке она всегда держит несколько православных книг, и читает их каждую свободную минутку. Правда, если в это время около нее есть кто-то посторонний, то ему тоже приходится читать, вернее – слушать чтение. И вроде бы да, Лора Божий человек, за что ей надо оказать почет и уважение, но отчего она у меня вызывает лишь глухое раздражение?

Прасковья сидела на кухне, рядом пили чай из кружек в синий горох почти все наши ведьмы.

– Приветствую вас, сестры, – несколько удивленно сказала я с порога.

– Приветствуем и тебя, Мария, – разноголосо отозвались они.

– Заходи, Марьюшка, я вон пирожков нажарила, – добродушно пригласила меня к столу хозяйка.

Я присела, тут же получила полную чашку душистого чайку и поинтересовалась:

– А вы чего это так рано? Я думала, еще никого и нет.

– Мы в лес за Колосовку ходили по травы, – охотно поведала Ирина, – кивнув на корзины в углу. – Тебя ждали, да ты так и не пришла! А ведь договаривались!

И верно – ведь в прошлые выходные был разговор сегодня сходить в лес, лекарственных травок добыть! Ох, как плохо-то, что я забыла! Одной до того неохота тащиться. А трав все равно надо набрать, и срочно, лето уж кончается…

– Склероз прогрессирует, – расстроено произнесла я. – Ну как я могла забыть!

– Да не переживай! – пожевала губами Пелагея, самая старая из нас. – Лора тоже с нами не ходила, вот вместе с ней и сходите.

– Спасибо, – скептически хмыкнула я. – Я уж тогда как-нибудь одна!

Входная дверь хлопнула, и мы из кухни увидели две черные фигуры в прихожей.

– Кто это? – прошепелявила Пелагеюшка.

– Свят-свят, она чего, рехнулась, попа сюда притащить, – в изумлении пробормотала я.

Дело в том, что хоть наша волшба и творится именем Христа, а печать ставится именем Пресвятой Троицы, но находятся такие батюшки, что считают нас бесовками. И диакон Филарет был первым обвинителем.

– Приветствую вас, сестры, – проскрипела с порога Лора.

– Приветствуем, – недоуменно отозвались ведьмы, во все глаза глядя на батюшку.

Лора с попом как ни в чем ни бывало прошли на кухню, сели и Святоша удовлетворенно объявила:

– Вот, привела я батюшку Филарета, что бы посмотрел он, чем вы тут занимаетесь.

Ведьмы в ошеломленном молчании смотрели на нее.

– Лор, прости, ты сегодня что пила? – скучным голосом осведомилась я.

– Чего? – воззрилась она на меня.

– Ну тогда объясни, с каких это пор церковь нас инспектирует?

Мы с ведьмами выжидающе на нее уставились.

– Все мы под Богом ходим, да только вы в грехах погрязли, про Бога забыли, молитв не творите, и черти у вас на подхвате! Вот ужо я диакона Филарета привела, пусть он вас усовестит. Он – человек святой…

– Ага, а мы тут все – грешницы, – понятливо покивала я головой. – Так чего же ты сама-то, святая женщина, к нам ходишь?

– На путь истинный вас наставить пытаюсь! – благочестиво отозвалась она.

– Лора, ты чепуху мелешь, уж прости меня, – возмутилась Ольга из Южного микрорайона. – Во-первых – Марья права, и церкви мы не подчиняемся. Во-вторых, ты чего, скандала хочешь, что его привела?

– Готов принять мученичество за веру, – немедленно возвестил поп.

– Чего-чего, милок, ты тама глаголешь? – подслеповато прищурилась на него Пелагея.

– Говорит, что думает, что мы его бить будем, – хмыкнула Прасковья.

– От вас, грешниц, всего ожидать можно, – обвиняюще сказала Лора.

– Что-то я себя грешницей не сильно ощущаю, – развела я руками.

– Совсем ты, Лора, рехнулась, – высказалась Галина, до сего молчавшая.

– Вот вы как? – уперла Лора рук в боки. – Значит, все на одну, да?

– Вот, я посылаю вас как овец среди волков, – нараспев протянул батюшка.

– Волки – это мы, – скорбно заметила я, и все уставились на мрачных овечек.

– Господь сказал: «Ворожею в живых не оставляй!», – снова пророкотал поп.

На кухне повисло недоброе молчание. Батюшка поерзал на своем стуле под нашими взглядами, видать, понял, что не то ляпнул, но извиняться посчитал недостойным.

– Чего-чего вы сказали? – наконец ласково осведомилась я.

– Да ладно вам языками молоть, – оборвала меня Лора, – давай, проводи свой семинар, а мы с батюшкой послушаем, да потом доложим куда надо.

– Лора, ты бы шла домой, голуба, – снова подала голос Пелагея.

– И дружка своего прихвати, – кивнула Ирина.

– Вы чего, меня выгоняете? – не поверила Святоша.

– Типа того, – подтвердила я. – Мы же грешницы, а чего вам, святым людям тут делать?

– Никуда я не пойду! – сурово заявила Лора. – Что, драться будете? Взашей вытолкаете, да?!!

И они с батюшкой синхронно вздернули подбородки, выражая полную готовность пострадать за веру.

Мы переглянулись, и Прасковья пожала плечами: