Книга Вокруг себя был никто, страница 86 – Яков Шехтер

– Продолжим, – Вилия откинула одеяло и, приблизив ладони к правой ступне мужа, глазами указала мне на левую. Я повторила ее движение – контакт возник сразу, столбик тепла задрожал, забился под моими пальцами.

– Делай, как я, – приказала Вилия и начала медленно водить руками вдоль голени Андрэ. Я послушно последовала ее примеру, столбик пытался удрать, выскользнуть из под ладоней, но я не отпускала его, изменяя величину зазора между пальцами и телом Андрэ, приостанавливаясь или возвращаясь на прежнее место. Это походило на увлекательную игру, самым приятным в ней было то, что она у меня получалась.

Постепенно мы добрались до бедер и живота Андрэ. Я сосредоточено водила руками вдоль левого бедра, как внезапно Вирга чуть подтолкнула меня в бок. Приподняв голову, я увидела, что Вилия указывает подбородком на мужской знак Андрэ. Знак ожил и на глазах начал приобретать силу и твердость, Вилия довольно улыбнулась и переместила руки на пах мужа, густо заросший курчавыми волосами. Знак отреагировал подобно шлагбауму после ухода поезда.

– Вы его прокачали, – шепнула мне на ухо Вирга, – такое случается не часто.

Мы добрались до головы Андрэ, я уже подготовилась прикоснуться к его коже и взяться за настоящий массаж, но Вилия вдруг устало отвалилась в сторону.

– Хватит, – сказала она, – хватит с него. Он же мне до утра спать не даст.

Она улыбнулась, улыбка не оставила тени сомнения в смысле ее слов, а я особенно остро ощутила свое одиночество.

Дверь отворилась, и в комнату вошел Видмантас с подносом в руках.

– Мы славно поработали, – произнес он, опуская поднос на ковер, прямо на то место, где всего несколько секунд назад лежал Андрэ. – Имеем право на отдых.

Отдыхом называлась бутылка водки с солеными палочками и горьким печеньем. Мы выпили ее быстро, желая друг другу здоровья, просветления, понимания слов Мастера, понимания себя, любви к «друзьям» и любви «друзей». Мне стало тепло, хмельно и весело, мне было хорошо с этими людьми, принявшими меня в свою компанию, и не хотелось расставаться.

– А все-таки, – решилась я спросить, – почему водка? Мне всегда казалось, что духовный путь пролегает в стороне от спиртных напитков.

– Во-первых, – ответил Видмантас, – ты говоришь о старых, замшелых путях. По ним тоже можно добраться до цели, но очень медленно. Наша дорога скоростная, автострада, понимаешь?

Он вытер со лба капельки проступившего пота. Странно, ведь в комнате, несмотря на камин, было довольно прохладно.

– Во-вторых, когда научишься пережигать пищу, извлекать из нее энергию, а ненужное превращать в шлаки, то водка вреда не причиняет. Ты не пьянеешь, а подзаряжаешься.

– Как же вы это делаете? – спросила я.

– Придет время – узнаешь. Пока ты только выходишь на дорогу, не спеши оказаться сразу в конце, недолго и шею сломать. Приедет Игорь, он научит. Как нас научил.

– Мне казалось, что организм сам выполняет эту работу.

– Выполняет, – подтвердил Видмантас, – но с невысоким к.п.д.

– Но зачем человеку столько энергии? Не лампочку же к нему подключать.

Видмантас и Вирга снисходительно переглянулись.

– Нет, человек сам превращается в лампочку и идет по жизни со своим светом. Вокруг мрак, темнота животных страстей, а рядом с ним светло и чисто.

Около часу ночи Андрэ вызвал такси, и мы распрощались. Вирга тепло прикоснулась губами к моей щеке.

– Готовься, подружка, – шепнула она. – Готовься.

К чему, Вирга не уточнила, а я не стала допытываться – я уже верила, что мне желают только хорошего.

Почти все воскресенье я проспала, а, проснувшись, долго лежала в постели, размышляя о событиях последних недель. Будущее начинало становиться интересным, но все-таки в глубине души тлела искорка страха: почему меня так легко приняли в «друзья», не кроется в ли таком беспричинном радушии подвох или пока непонятая корысть, идти на дальнейшее сближение или приостановиться и поглядеть, как будут разворачиваться события. Вспомнив уроки Вилии, я решила поискать знак: выйти на улицу и дать Школе возможность подсказать ответ.

Результаты эксперимента оказались потрясающими: прямо через дорогу от моего дома я наткнулась на огромный транспарант, натянутый через улицу. На красном фоне четко выделялись белые буквы: «Правильной дорогой идете, товарищи!»

Успокоившись, я вернулась домой и принялась за проверку тетрадей, на душе стало легко и тихо.

В понедельник Вилия принесла мне толстую папку, набитую ксерокопиями.

– Вот записи лекций Игоря, прочитай. Каждая страничка полна глубокого смысла, постарайся не принимать новое в штыки, а понять.

Я поблагодарила и, вернувшись домой после уроков, честно принялась за чтение, хотя скептическое отношение к Игорю, возникшее при встрече, сильно мешало. Лекции оказались теми же напыщенными рассуждениями, густо пересыпанными научной терминологией. Главный принцип, который сквозил из текста, мне был не по душе: вместо того, чтобы поднимать земное к небесному, Игорь опускал небесное до земли. Но раздражения на сей раз у меня это не вызвало, наоборот, я даже прониклась неким уважением к его популяризаторской работе.

Несколько дней ушли на привыкание к мысли о предстоящем массаже, я понимала – теперь моя очередь, и уговаривала себя отнестись к процедуре, словно к упражнению или посещению врача. Судя по легкости, с какой раздевались Вирга и Андрэ, в массаже отсутствовал элемент сексуальности, или, по крайней мере, так были построены правила игры. Я ждала приглашения, но приглашения не последовало, только однажды, в конце разговора Вилия обронила:

– Зайди как нибудь, когда захочется.

Неделя началась и кончилась, снова пришла суббота с ее усталостью, я опять улеглась в постель, с грустью повспоминала события семидневной давности и незаметно погрузилась в сон.

Проснулась я уже в сумерках, ничего не произошло, за мной не приехали и не пригласили, обижаться было не на кого и не за что, но мне казалось, что возникшее между нами чувство общности располагало к продолжению контактов.

«Наверное – думала я, – с прибалтами все происходит по иному, чем с горячими южанами: где климат холодней – там и кровь поспокойнее, надо набраться терпения и двигаться в темпе того места, в котором живешь.

Но почему, – продолжала размышлять я, – почему нельзя быть самим собой, а не подлаживаться, корячить характер под других людей? Вот хочется мне увидеть Вилию, прямо сейчас, без предупреждения, она ведь приглашала зайти, когда захочется, вот мне и хочется сейчас, прямо сейчас».

Десять улиц от моего дома до Вилиного я прошла не спеша, с удовольствием вдыхая холодный воздух. Подморозило, хрусткие льдинки звенели под ногами, словно башмачки Золушки, и мне казалось, будто ноги сами несут меня на бал.

Дверь в квартиру Вилии оказалась незакрытой, сквозь узкую щель доносился знакомый запах сандаловой пирамидки, я осторожно постучала и, не дождавшись ответа, вошла. В прихожей было пусто, на пол, сквозь проем ведущий направо в большую комнату, падал тусклый свет, по-видимому, там горел ночник. На мои покашливания никто не отозвался и я, стараясь не шуметь, заглянула в комнату.