Книга Наркоза не будет!, страница 101 – Александра Сашнева

— Мусь! Я совершила открытие… — захотелось Коше поделиться с подругой. — Люди-то козлы!

— Да?! — усмехнулась Муся. — Это что-то новое. Что тебя подвело к этой гениальной простоте?

— Да я вот подумала — несправедливо. В армию человека берут в восемнадцать лет — это значит, что он уже может умереть. Вернее, его уже можно убить. А взрослым он признается с двадцати одного. Это же детоубийство получается?

— Что ты гонишь? — поморщилась Муся. — Какое детоубийство? Это же мужики! Они сами только и думают, как кого-нибудь убить.

— Ну не все же… И, потом, я вообще про людей.

— Вообще людей не бывает! — убежденно сказала Муся. — Бывают мужики, бабы, дети, старики и старухи. Мужики хотят убивать, поэтому они и убивают. Пусть лучше друг друга убивают. Иначе они будут убивать все, что слабее. Это у них от яиц.

— Муся! — Коша изумилась. — Откуда в тебе такая мрачность и мизантропическая безжалостность?

— А… Пустое, — утомленно произнесла та и уронила ворох волос на стол.

— Ну не все же хотят убивать! — снова возмутилась Коша. — А заставляют-то всех!

— А кто заставляет? Вот тебя почему-то никто не заставляет? Сами себя и заставляют. Ты пойми! Мужик в природе — существо бессмысленное! Он и создан, для того, чтобы его убивать. А из тех, что останутся в живых, можно выбрать парочку для размножения. Ну, нет у человека врагов! А естественный отбор-то должен быть! Это же природа! Она — дура!

— Ну! Я никогда не буду размножаться таким образом…

— А ты и не баба! А я про баб говорю! — Муся все больше раздражалась. — Черт! Никак я не могу устроиться… Упала вчера на задницу и копчиком ударилась. Ужас какой-то. Теперь сидеть не могу.

— А кто я? — Коша внимательно осмотрела свои вторичные половые признаки и подняла лицо к потолку. — Черт! Сколько тут этих муаровых гадин стало. Я даже начинаю бояться. Такое чувство, что они плодятся.

Вот соберутся кучей и накинутся на Зыскина. И съедят его!

— Его съешь… — Муся вздохнула снова. — К Роне я заходила, но он скучный какой-то. Пишет все время что-то… Потом я трипером заболела. Пришлось таблеток ведро сожрать — до сих пор печень болит. Если бы не Череп, я бы удавилась, наверно.

Коша в задумчивости начала рвать салфетку на клочочки. Оглянулась — Череп застрял в очереди.

— Триппером?! — спросила она Мусю, раздумывая, как сказать о том, что от Черепа исходит опасность.

— Ну… Так что я больше сексом не занимаюсь. Знаешь, пожалуй секс — это плохо. От него только зло и все такое.

— Ты чего? Черепа наслушалась? — Коша встревоженно заклянула в Мусины глаза.

— Ну и Черепа. Я же говорю, он меня спасал. Меня все бросили. А он — спасал. Во ты! Где пропала? — Муся с нежностью и обидой посмотрела на подругу. — Мы с ним ни-ни. Даже ни разу. Только в трипы вместе отправляемся.

— А деньги где берете?

— Череп за музыку хорошо получает. Я помогаю ему. Иногда отвожу куда-нибудь. Иногда что-то там напеваю или бормочу. А… Новость! Валек-то разбился! Представляешь?

— Как?! — удивилась Коша.

— Он ехал на своем «Мерседесе» и въехал с какого-то в столб. Говорят, там у него мешок должен был открыться, но почему-то не открылся. Он несколько дней лежал под капельницей, но все равно кинул кони! У него начался какой-то жуткий сепсис, и он весь почернел еще пока живой был.

— Я знала, — сказала Коша. — И что с галереей?

— Знала? Откуда?

— Нет. Не знала. Я просто подумала, что если его ненавидят так много людей, он все равно влетит. В этом замешана какая-то сила. Ну ладно. И что? Что с галереей? — Говорят, прыщавый там сейчас крутит.

— А-а… Плохо. Он тоже козел изрядный, — Коша снова озабоченно посмотрела на Черепа и решилась. — Мусь. Ты с Черепом осторожнее. Я тут кое-что узнала о его друзьях, для которых он музыку пишет. Они — плохие. Тебе не надо с ними дружить… Может быть все плохо.

— Да мне фиолетово, — лениво заметила Муся. — А чем они плохие? Нормальные прикольные люди. Мы как-то с Черепом на Каменный остров ездили к ним в гости в теннис играть. В августе.

— В теннис?! На Каменный остров?! — Коша даже привстала от возбуждения. — Муся! Там такой особняк, да? Там живет старая тетка, да?

Муся недовольно сморщилась:

— Нет. Никакой старой тетки там нет. И там вообще никто не живет — это клуб какой-то или музей… Я не поняла. Но там есть теннисная площадка, и мы клево играли в теннис. А иногда они к нам приезжают. Рыжий бывает, у которого ты ручку сперла. И Лера бывает. Но реже. Ты же пропала! А мы с Черепом стали тусоваться. Тетка меня так и не устроила никуда.

— Вот так люди и попадают, — мрачно констатировала Коша.

— Зря ты. Знаешь, мне плевать, что они там с кем не поделили. И где они берут бабки. Говорят, что наркотики — говно, но я думаю, что наркотики лучше, чем ничего. Без марок и травы совсем было бы бессмысленно. Вот ты хоть картины рисуешь, а я? Меня никуда не берут! А эти люди, они такие милые. Обходительные. Лера такая красивая. И где-то работает, по-моему, моделью. Или консультантом каким-то. У нее такой классный «Шевроле». Серебристый…

— Муся! — Кошу начала охватывать паника. — Я там тоже была. Я там такое видела! Какой-то сатанинский обряд! Ты что, не веришь мне? Спроси у Черепа. Прикинь! Был ливень, и вдруг над этим особняком облака разошлись и вышла луна. Приехала черная машина. Из нее вышел профессор — тот мужик, который у Черепа музыку заказывает. Из дома вышло тринадцать каких-то дебилов в черной одежде. Потом две тетки вывели девку голую с рыжими волосами. И эти все! Все! Они ее все оттрахали! Потом прикинь — эти мудаки на колени грохнулись, прямо в грязюку. Главный их уехал. Он, зараза, конечно, красивый. Я б сама ему отдалась при других обстоятельствах… Потом все свалили, а девку всю в кровище в дом увели. Я чуть с дерева не свалилась!

Коша все это выговорила торопливым шепотом, стараясь успеть, пока не вернулся Череп.

— Коша! — Муся внимательно посмотрела на подругу. — Ты с ума сошла! Ты наверно, напилась и тебе все это приснилось. Замолчи! Не порти вечер!

— Нет! Ну ты видела профессора-то? — не могла уняться Коша.

— Да нет никакого профессора. Там была Лера, Череп, я и еще двое парней. И все. И мы пили чай и играли в теннис. И беседовали об искусстве. Все! Коша! Замолчи! У меня голова начинает болеть!

Коша пожала плечами. А кто знает, кто врет?

Наконец-то появился Череп с вином. Они куролесили полночи, но Коша все равно чувствовала, что она не с ними. И в конце концов отстала.

* * *

Ночью — домой.

Тихонько скользнула в дверь. Прошла мимо комнаты Евгения на носочках. Вошла в свою, выдохнула. Включила маленькую настольную лампочку. Свет сразу выхватил белый квадрат письма: