Онлайн книга «Девушка лет двадцати»
|
– Но можно найти другую, – сказал я. – Других не так уж много. Вы, вероятно, слыхали, в этой последней войне четыреста с лишним было уничтожено. И даже если бы этого не произошло, все равно было б немного. Ну да, я, конечно, отыщу себе другую, но только это будет уже совсем не та. Знаете ли вы, что я с этой старушкой прожил почти тридцать лет? Свой первый концерт на ней играл! Поистине была боевая лошадка Макса Бруха! [10] Тем не менее отвечаю на ваш вежливый вопрос: у меня пять швов, ни о каком сотрясении мозга речи нет, завтра меня выпишут и еще сколько-то после этого мне предписано отдыхать. Последнее можно проигнорировать – необходимо думать о Гусе. Джордж – это руководитель Нового Лондонского симфонического оркестра – репетирует с ними сегодня и завтра, но уже послезавтра утром я должен как штык стоять у дирижерского пульта. Я кивнул. Рой взглянул на меня с усмешкой и медленно покачал головой. – Отличная работа, Даггерс! Чем именно мазали? – Маслом. Отличным, новозеландским. Я не ожидал, что у нас в такое выльется. Думал, вы поймете сразу, едва начнете подстраивать скрипку или даже раньше. Простите, что так… – Что вы, такое волнующее зрелище! Правда, это был для меня в какой-то степени сюрприз. По зрелом размышлении. Не подозревал, что вы на практике так далеко способны зайти со своими принципами. – Мне казалось, я просто обязан что-то предпринять! – Весьма похвально! И как же, вы прямо там в клубе мазали, у всех на виду? – В туалете. – Нет, просто интересно. Что ж, пожалуй, вы зря потратили время. – Зато все слышал и видел! – Нет, я имею в виду, если так можно выразиться, реакцию критики. Читали утреннюю «Орбиту музыки»? Весьма оперативно отозвались. Я взял у него свернутые газетные листы. «Скрипач и дирижер Рой Вандервейн прокладывает новый путь в музыке!» – уведомлял кого-то Барри и далее заявлял, что, невзирая на некоторые технические неувязки, на непросвещенную аудиторию, а также на прискорбное событие, состоявшееся после концерта (см. с. 3), лично он счел для себя за большую честь присутствовать при рождении такого-то, такого-то и этакого новшеств, которые, несомненно, являются предвозвестниками чего-то грандиозного. Ближе к концу Барри, демонстрируя свою просвещенность, приводил ошеломляющее сравнение вчерашнего выступления Роя с первым исполнением Первой симфонии немецкого композитора Людвига ван Бетховена, освистанной публикой. – Испугался, что его обвинят в консервативности! – сказал я. – Как все они. – Все, кроме вас. Да, есть еще заметка покороче в «Летучей мыши». Хотите взглянуть? – Спасибо, нет! – Ваш материал появится в пятницу, верно? – Да. – Стало быть, есть время для более взвешенной оценки? – Да. – Вам все это показалось чистым дерьмом, ведь так? – Так. За исключением вашего исполнения. – Благодарю! – Рой слегка откинулся на подушки. – Словом, сами видите, это вовсе не провал, как нам всем сперва показалось. Учтите, события прошлого вечера многому меня научили. Ошибочно было выставлять это в виде своего камерного концерта. Молодежь меня знает прекрасно и почти не знает «Свиней на улице». В следующий раз надо дать им поиграть побольше. Пусть будет что-то типа квартета или квинтета с соло-гитарой. Нудное чувство недоверия охватило меня: – Как это в следующий раз? – Фу-ты, ну-ты, Спиро Агню! Неужто вы думаете, что я полностью умоюсь после всего-навсего одного негативного приема? Никто и никогда не сможет… – Да уж куда там, конечно, вы выше этого! – сказал я, подступая ближе к нему. – Просто легко представить, как в следующий раз или через раз кто-нибудь из этих молодцов выкрутит вам к чертям левую руку, чтобы внушить, что здесь вот, в этом месте, в самый раз бы запустить вибрафон или тенор-сакс. Вчерашний вечер, как я погляжу, многому вас научил! Да вы не извлекли самого главного урока, который иной, наверное, застолбил бы себе на всю оставшуюся жизнь! Вы просто-таки не способны… Тут я оборвал себя, поскольку в палату кто-то вошел. Заметив краешком глаза что-то белое, я тут же решил, что это, должно быть, медсестра или еще кто-то из медицинского персонала, но оказалось, это Сильвия в длинном пальто, одновременно походившем на пиджак низкорослого судьи игры в крокет, а также робу совсем даже не низкорослого маляра-профессионала, в том смысле, что оно ей было достаточно велико, во всяком случае, могло таким считаться, с точки зрения того самого вырождающегося меньшинства, к которому я внезапно почувствовал себя причастным. Волосы Сильвии были опрысканы чем-то клейким, причем во время пребывания в аэродинамической трубе, – иного объяснения их внешнему виду на данный момент я не смог подыскать; веки замазаны темно-зеленым. Она решительно направилась к Рою и тут, смею надеяться, надолго разразилась потоком ласк, перемежавшихся с шептаниями. Я удалился к окну и стал разглядывать жилищный массив: красный кирпич с обводами из белой штукатурки, маленькие балкончики, на одном – громадный белый пес метался взад-вперед, как тиф в клетке. – Почему он здесь? – услышал я за спиной вопрос Сильвии. – Будет тебе, Сильвия! Даггерс пришел меня навестить. – Уже навестил, так ведь? – Нет, почему она здесь? – спросил я, поворачиваясь. – Конечно, если мне будет дозволено об этом спросить. Насколько я знаю, Гарольд положил конец вашим отношениям. Рой рассмеялся своим сочным смехом и взглянул на Сильвию с любовью и восхищением: – Мы решили, что скорее мы положим конец всем его усилиям положить конец, верно, любимая? Мы, Даггерс, предпринимаем некоторые контрмеры, и, судя по тому, что я только что узнал, они гораздо действенней, чем просто шанс ему отомстить. Мы оставляем все как есть. – Все как есть? – Да, все как есть, – сказала Сильвия. – В общем, мы с ним будем жить вместе, и ничто и никто не сможет нас остановить. – Ах так. С выражением крайней серьезности и решительности Рой произнес: – Так что вы там говорили, Даггерс, по поводу вчерашнего вечера? – А что тут говорить? Тем более сейчас. – Почему? Я весь внимание. – Хотите убедить себя, что прислушиваетесь к каждому моему слову, и вы должны допустить, положа руку на сердце, что в какой-то степени я оказался прав, но это лишь факт, с которым вам просто придется смириться, хотя скоро вы обо всем позабудете. – Вон отсюда, – сказала Сильвия, которая, по всей вероятности, оценила хотя бы тон, с которым я все это произнес. – Вон отсюда и из нашей жизни. Ты просто зану-у-уда поганая! Чтобы духу твоего тут не было! |