Онлайн книга «Серафим»
Кто есть Бог? Тот, кто победил Смерть? Кто есть человек? Тот, кто трепещет Смерти? А что, если старик, как Жених, обручится со Смертью? Что, если протянет он Ей морщинистую, высохшую руку свою и скажет: идем, я люблю тебя? Брачная Вечеря ждет нас! И вот, сел Я на песке чужедальней пустыни. И обернул шелка яркие, чужие вокруг Своей головы, чтоб не напекло Мне затылок чужое Солнце. И глядел в воды моря чужого. И видел: ветер перебирает песчинки. И чувствовал: жаркое небо входит в ноздри Мои и в сердце Мое. И понял: старик – это тоже Бог, каждый старик – это Господь. И каждая старуха – это Матерь Божия пред Успеньем Ея. И так, Духом Святым, Я вселился во всех стариков! И улыбнулся, и возрадовался Духу Своему! И увидел каждого старика изнутри. И каждой старухе – в лицо, сморщенное, как печеная слива, любовью Своею повеял. И каждому, каждому в морщинистое ухо шепнул: еще шаг один, только шаг – и вы станете Мною. И гроб ваш колыбелью станет. И земля станет родильными ложеснами. И крик ваш предсмертный криком рождения станет. И Небо, плача звездами всеми, примет вас на руки и обвернет в звездные пелены. И ночь вашей смерти – ночью вашего Рождества станет навеки. ПСАЛОМ О СТАРОЙ МАТЕРИ Господи Боже мой, прости мне великое прегрешение мое. Я забыл свою седую старую мать, Господи, – накажи меня, а затем прости меня. Ибо каждую службу свою я ей посвящаю. Ибо дня не проходит, чтобы я не думал о ней: вот она ест, наливая в тарелку прокисшие щи из старой кастрюли, вот она пьет – водку пьет, дрожащей рукою зелье себе в старую, разбитую рюмку наливая и плача. Да, плачет она, плачет обо мне, обо всех детях своих; и часто плачущей вижу ее. Господи, да ведь это же мать моя! Как же я мог ее оставить! Но закон Твой непреложный: да оставит человек отца своего и матерь свою… Дети одни плывут в людском море. Дети – одни страдают, одни на себе тяжесть жизни выносят, зубами скрипя. То проклиная Тебя, Господи; то к Тебе единому взывая. И сидит одна мать моя у битого зеркала с потертой, старой амальгамой; у щербатого граненого стакана. И водку пьет – за мое здоровье; или за помин души моей, ибо не знает, где я и что со мною. И вижу, слезы по щекам ее обвисшим текут, как капли серебряной водки. И кричу я Тебе: Господи! Помоги бедной матери моей! Услышь мя, Господи! Дай ей утешение Свое! Дай ей радость Свою! Но не глядит она на икону Твою. Глядит – на бутылку. На рюмку глядит. А в стеклянную трещину в рюмке водка сочится, как жизнь. И шепчу я, Господи, не Тебе – ей шепчу: мама, я люблю тебя, мама, я приеду, мама, не плачь, верь, мама, веруй… И я верю – слышит она меня. ПСАЛОМ О ВОЗЛЮБЛЕННОЙ ДЕВОЧКЕ МОЕЙ Настя! Я люблю тебя, Настя! Господи, и Ты слышишь, как я кричу это! На весь свет, на весь синий Твой, золотой, на весь светлый Мир Твой, Боже мой, я кричу: люблю тебя, возлюбленная моя! Господи Боже мой, Ты дал мне это счастье – любить! Господи Боже мой, ты сказал мне: люби, ибо сердце твое для любви! Господи Сил, Господи, все видящий и слышащий, Ты улыбнулся мне и ей, Ты связал наши руки! Как же мне не благодарить Тебя?! Как мне не возносить праздничные хвалы Тебе?! И кричу я на весь Мир Твой, под Солнцем и под Луною кричу: я люблю Тебя, Господь мой и Бог мой! Я люблю Тебя! Я… люблю… Что мне сделать для Тебя, Господи Иисусе, чтобы отблагодарить Тебя сполна за прещедрую милость Твою? Вот, песню я Тебе могу сложить! Вот, на иконе Тебя намалевать, помоляся, могу! Вот, на стене маленькой церкви деревенской, на часовню похожей, могу родить картины Жизни и Смерти Твоей! А Ты улыбаешься мне. Ты шепчешь мне: нет, не так, не то говоришь ты, раб ты Мой Серафим! А ты ведь знаешь, что делать. И в смущении простираюсь я пред Тобой. И слышу, как Ты, Господи, тихо говоришь мне, жалкому рабу Твоему: обними, Серафим, возлюбленную твою. Обними и поцелуй ее крепко, крепко. Зачни в ней новую жизнь. Ибо так ты продолжишь на земле род людской; ибо родится тот, кто потом тоже родит чад своих, и так будут славить Меня на земле твоей потомки твои в роды и роды. И шепчу я Тебе: да, Господи, да, Господи, да! А на пороге, за спиной моей, стоит старая служанка моя. И подносит она край одежды своей к глазам своим, горькие слезы по мне с темного, будто просмоленного, старого лица утирая. АПОКРИФ. ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ ИИСУСА Иисус рос и возрастал в смирении и послушании у Бога и людей, и вот вошел Он в возраст, когда отрокам должно глядеть на ровесниц своих нежно и ласково; когда хочет отрок обнять отроковицу и напечатлеть на губах ее чистый и свежий поцелуй, чувство свое изъявляя. И вот, когда Иисус пас овец Своих на склоне холма, подошла к Нему девочка с лукошком ягод в руках ее. И замер Иисус от нежной, тихой красоты ее! Овцы разбрелись по крутосклону, а отрок Иисус так сказал девице: здравствуй, девица! Красива ты, и вострепетало сердце Мое, когда Я увидел тебя. И ответила девочка отроку Иисусу: вот, отпробуй ягод моих! Только что их собрала! И запустил Иисус руку в лукошко, и вынул оттуда горсть алых, сладких ягод! И вкусил их! И раздавились ягоды на устах Его, и окрасились уста Его кровью ягод Его! И сказала девочка, смеясь: «Мальчик! Вкусные ягоды мои?!» И протянул Иисус руки к ней, без слов сказать желая, как понравилась она Ему. И поняла девочка; поставила лукошко на землю. И протянула руки свои Иисусу. И сплели они руки свои нежные, детские! И засмеялись от счастья! «Ты очень красива», – сказал девице Иисус. «И ты очень красив, отрок. Как звать тебя?» – спросила девочка. «Иисус, сын Марии», – сказал ей Иисус. «Зашлешь ли ты сватов своих ко мне, когда я в возраст войду?» – спросила девочка, ибо чиста она душою была, и думала она о замужестве своем. И сильно, сильно забилось сердце отрока Иисуса. И так Он сказал девице: «Зашлю Я к тебе сватов Моих! Буду Я Жених твой! А ты будешь – Невеста Моя!» «Назови меня прямо сейчас невестой твоей», – попросила девочка Его. И отрок Иисус сказал: «Здравствуй, Невеста Моя! Здравствуй на веки веков!» И сказала девица: «Аминь». И склонился Иисус над лицем ея, и тихо прикоснулся устами Своими к устам ея. И обвила она Его рукою за шею, и пригнула к себе голову Его; и крепко целовала она устами своими нежные уста Его. |