Книга Кольцо нибелунгов, страница 86 – Вольфганг Хольбайн, Торстен Деви

— Вы хотите… ты хочешь, чтобы Зигфрид умер?

Брюнгильда кивнула.

— Смерть короля Ксантена должна стать твоим искуплением и ценой миру, который я тебе предлагаю. Если ты мне откажешь, то мое самоубийство приведет к концу нашего брака и через несколько дней Эолинд соберет войско.

Глаза Гунтера потемнели. Стараясь не показывать своего страха, он попытался перевести разговор в другое русло.

— Ты называешь себя человеком чести и требуешь от меня голову моего лучшего друга?

Брюнгильда плюнула на пол перед ним.

— Я готова заплатить любую цену, которую ты можешь назвать.

Король закрыл глаза и склонил голову на руки, словно мог таким образом спрятаться от мира.

— Прошу тебя, Брюнгильда, уходи. Возможно, я совершал достойные презрения поступки, но моя совесть осталась чиста. Сейчас ты требуешь от меня коварного убийства. Мне понадобится много вина, чтобы сковать свой ужас и отдать приказ.

Брюнгильда гордо вскинула подбородок.

— Так что, мы договорились?

На этот раз слово взял Хаген:

— Все будет так, как вы сказали, моя королева. И все же позвольте нам выбрать место и время, а мне самому выполнить ваше распоряжение.

Словно боясь нерешительности Гунтера, Брюнгильда подождала еще мгновение, а затем поспешно удалилась.

В тронном зале повисло мрачное молчание. Хаген наслаждался своим триумфом, в то время как Гунтер с тоской прислушивался к голосу своего разума. В какой-то момент король наконец-то собрался с мыслями.

— Как это произойдет?

Хаген обнял его за плечи.

— Ни слова об этом более. Отвлекитесь, подумайте о чем-нибудь приятном. Вы будете удивлены не меньше, чем весь остальной двор, когда это произойдет. И тогда между королевствами наступит мир — под предводительством Бургундии.

Мир между королевствами. Это было целью Гунтера. И эта цель маячила перед ним, словно морковка перед носом осла. Впервые король почувствовал, как жестокая судьба зло смеется над ним, а его отчаявшийся рассудок уже не находит покоя во лжи. Понимая, что на крови мир не построишь, он отбросил мысли о справедливости в надежде, что когда-то его совесть будет чиста. От него теперь ничего не зависело.

Сердце Кримгильды замерло, когда в дверь кто-то постучал. Она прогнала Зигфрида, но так тосковала о нем, что он легко мог бы завоевать ее вновь.

Однако в комнату вошел Хаген.

— Моя принцесса, — произнес он с выражением наигранной почтительности на лице.

Она вежливо, но отстраненно кивнула ему. За всю свою жизнь Кримгильда не обменялась с ним и десятью фразами. Он был советником короля, а ее никогда не учили тому, чтобы занять этот пост.

— Что привело вас сюда?

Хаген сложил руки так, словно собирался помолиться, и переплел пальцы.

— Ни от чьего внимания не укрылось, что вы с Зигфридом… поссорились. И что произошло какое-то… недоразумение, которое омрачает ваши отношения.

Кримгильда резко вскинула голову.

— Вы не смеете говорить мне подобные вещи! С каких это пор советник короля вмешивается в семейные дела?

Хаген протестующе поднял руки.

— Ни в коем случае! Простите меня, если я неправильно подобрал слова. Мое дело — политика, не более того. И все же король, мне кажется, страдает от вашей ссоры, и так как речь идет об отъезде, я надеюсь, что мои слова облегчат вам примирение. Ради Бургундии.

— Если вас это успокоит, — проворчала Кримгильда, — то знайте, что я всегда буду на стороне своего мужа, но буду делать это по собственной воле и тогда, когда мне этого захочется.

Хаген энергично закивал.

— Да, несомненно. Конечно же, я зря переживаю. Но если мы завтра выступим против гуннов…

Принцесса прислушалась.

— Против гуннов? О чем вы говорите?

— А вы что, не слышали? — спросил Хаген. — По ту сторону Рейна уже рыщут шпионы из авангарда армии Мундцука. Гунтер решил встретить их, используя все наши ресурсы и демонстрируя силу, которой обладает новая Бургундия. А Зигфрид предложил сопровождать его.

— Мужчинам полезно проводить время на войне, — сказала Кримгильда. — Возможно, это укрепит их дружбу.

— Я тоже на это надеюсь, — заметил Хаген. — Но Зигфрид проявляет слишком уж большое рвение. В конце концов, это ведь вы спровоцировали Этцеля, и ваш супруг теперь, кажется, едет защищать вашу честь. Что ж, ему повезло — мечи не берут его тело. Мы можем просто стоять и наблюдать за тем, как он победит целое войско.

Хаген поклонился и посмотрел на Кримгильду с таким видом, будто его план провалился и он не сумел склонить ее на свою сторону. Советник уже положил руку на дверную ручку, когда раздался голос Кримгильды.

— Хаген!

— Да, принцесса? — Он повернулся, выказывая готовность исполнить любое ее пожелание.

Кримгильда стояла, ломая руки.

— Пускай дерется, как того хочет его сердце, но пообещайте мне всегда оставаться рядом с ним и щадить его дар непобедимости.

— А что, это необходимо?

Кримгильда чувствовала, что недоверие к этому человеку разъедает ее душу. Она не хотела полагаться на Хагена, но страх за мужчину, которого она любила, несмотря ни на что, перевесил все остальные чувства.

— Я боюсь. На теле Зигфрида под левой лопаткой есть место… Однажды он показал мне там раны, которые никак не хотели заживать…

Хаген почтительно кивнул:

— Я клянусь вам жизнью, что ни один клинок гунна не коснется этого места.

Кримгильда склонила голову:

— Я благодарю вас за это, Хаген.

Протрубили сигнал. Только что взошло солнце, на бледном небе еще виднелись звезды, а на траве лежала роса. Пение птиц приветствовало новый день.

Шести мужчинам подвели лошадей, и Гунтер, Хаген и Зигфрид вышли во двор. В кожаных сумках были стрелы и ножи, а в перевязях — мечи, призванные на охоте лишить жизни вепрей и козлов.

Три солдата поехали с ними, чтобы загонять добычу, собрать ее и привезти в замок. Охотничьи трофеи должны были появиться на столе во время большого праздничного ужина в честь отъезда Зигфрида и Кримгильды.

— Я рад, что ты поехал с нами, — сказал Гунтер, вскакивая на лошадь. — За прошедшие недели у нас было мало возможностей повеселиться на охоте.

Улыбнувшись, Зигфрид кивнул:

— Да, я тоже так думаю. Живя в лесу Одина, я охотился с огромным удовольствием. Теперь, когда мне придется поднимать меч, не преследуя никаких политических целей, это будет настоящим отдыхом. Как ты думаешь, кто добудет самый лучший трофей?