Онлайн книга «Сибирская жуть-4. Не будите спящую тайгу»
И получается, что оставалось единственное возможное средство. Прямо скажем — средство последнее, страшное. На которое приходилось идти только потому, что не было другого выхода. И Простатитов пригласил в «Кедры» еще одного нужного человека — Ли Феня. Отдаленный потомок корейцев, Ли Фень сумел стать директором, а потом и владельцем телестудии «Фенькино», не без помощи Карской управы. Должен он был управе ни много, ни мало, а 600 тысяч рублей и на крючке сидел прочно. И для реализации задуманного оставалось только пригласить его к обеду и как можно дольше вести светскую беседу. Говорить о последних новостях, о смысле жизни и об НЛО над Карском. Говорить и наблюдать, как вертится Ли Фень, как вскидывает глаза, сопит, теряется в недоумении. Ладно, пора и кончать… — Ли Фень, у меня к вам предложение, — светски улыбнулся Простатитов. — Я вас внимательно слушаю. — Достаточно внимательно? — Разумеется. — Вы помните условие 11.4 в договоре? Лицо Ли Феня погасло. Так гаснет фасад дома, если внезапно отключили электричество. — Конечно. Немедленные выплаты. — Нет, не совсем так. Вы не припомните формулировки? — К чему это, Иван Валерьевич? Я помню главное. Деньги даются на три месяца. Управа имеет право продлить сроки, а может их не продлевать. Управа может меня разорить, если захочет. Вы хотите этого? Ли Фень в первый раз поднял глаза от пола. — Не прибедняйтесь, Ли, у вас совсем неплохие доходы… с нашей помощью. — Неплохие. Но отдать долга я не смогу. Разве что постепенно. — А почему бы вам не занять? У вас же есть богатые друзья. — Кого вы имеете в виду, Иван Валерьевич? — Того же Фрола. Ли Фень подавился мороженым, замахал руками, замотал головой; он надрывался от кашля. Влетевшая прислуга била его по спине, махала полотенцами. Иван Валерьевич светски улыбался, помешивая кофе-гляссе. Не без труда восстановилась тишина, прислуга заменила скатерть, и эту тишину нарушил именно Ли Фень: — У вас, Иван Валерьевич, и шутки! — А я вовсе не шутил. Есть мнение, что управе пора потребовать свои деньги. Я непременно к этому мнению присоединюсь, потому что деньги управе необходимы, уж простите, позарез. Но я к этому мнению не стану присоединяться, если вы устроите мне с Фролом свидание. Где, в какое время суток — безразлично. Если в течение недели вы устроите, я мнения не поддержу. Думайте сами. — А если я откажусь? — Тогда я разорю вас, чтобы прочим было неповадно. И начну искать другого человека, который выведет меня на Фрола. Ли Фень кинул на него мгновенный взгляд. Моментальный пристрелочный взгляд, снизу вверх. С ним говорил какой-то совсем другой губернатор. Совсем не та размазня из «доблестной» комсомолии, которую несколько лет назад велено было выбрать в губернаторы. Ли Фень позвонил через два дня. — Иван Валерьевич? Это Ли Фень… Бога ради, нас никто не слушает? — Конечно, нет. Да не тряситесь вы! Как не стыдно. — В общем, я хочу взять у вас интервью. Согласны? Например, завтра в восемь? Время просто идеальное. — Прямой эфир? — Да. А потом… — Я понял. Вроде бы ничего нет… Ну давайте, в восемь так в восемь. — Вы согласны? — Ну вы же специалист! Раз считаете, что в восемь лучше всего, так что мне остается делать? И Ли Фень услышал в трубке серию коротеньких гудков. А что он запустил трубкой в стену и свалил весь аппарат на пол — так ведь этого никто не видел. Здание телестудии «Фенькино» как будто специально предназначено для того, чтобы запутывать и сбивать с толку людей. Какие-то коридоры, комнаты с дырками в потолке и в стенах и без них, круговые переходы вокруг комнат, змеятся толстые кабели на полу и висят в комнатах, выходят из стен и уходят в стены. И везде люди. Деловитые, активные, что-то тащат, везут на специально проложенных рельсах, ругаются, чинят, ломают. Трудно понять, куда надо идти, даже трудно понять, где находишься. После интервью Простатитова повели куда-то вниз, по железной винтовой лестнице. Потом — в дверной проем без двери, через захламленную кабелями, каким-то железом комнату, в какую-то низкую металлическую дверцу, по темному коридору, снова через освещенную комнату, и он оказался в комнатке без окон, обставленной приятно и просто: круглый низкий стол, плафон дневного света сверху, мягкие низкие кресла. — Прошу… Простатитов остался один. Хмыкнул. Отступать, во всяком случае, поздно. Простатитов уселся в кресло, сунул сигарету в рот. И почти тут же в дверь вошел еще один. Вошел и остался стоять. Маленький, плотный, в кожаной кепке с помпончиком. Несомненно, Фрол сто раз мог видеть Ивана Валерьевича по телевизору, его портреты в газетах и в книгах. Но вот так, вживе, видел впервые. А уж он-то про Фрола слышал куда как немало, но сам Фрол был и оставался для него смутной легендой. Человеком, о котором говорилось даже то, что никакого Фрола и в помине не существует. Фрол — выдумка, блеф, сказочный персонаж. Два губернатора с интересом рассматривали друг друга — официальный и теневой. Они были очень различны, даже чисто анатомически. Плотный, маленький Фрол, коротко стриженый, в свитере, в старых ботинках. Крупный, холеный губернатор, с ухоженным мясистым лицом, в дорогом новом костюме. — Желали видеть, ваше превосходительство? — Желал, желал, Фрол Тимофеевич… Да вы присели бы, в ногах-то правды нет. — Спасибо. — Фрол усмехнулся, аккуратно сел. — И не страшно вам со мною так встречаться? — Представьте себе, нет. Последнее время мне гораздо страшнее в управе. Фрол изобразил внимание и удивление. — Вы ведь, наверное, знаете, недавно убили девушку, с которой я встречался?.. Голос Простатитова прервался на вопросительной ноте. Фрол противно усмехнулся. — Я, начальник, девок отродясь не резал. Если на меня повесить хотите, то зря. — Фрол, вы зря пытаетесь говорить на жаргоне блатных. По всем отзывам, вы русской речью владеете не хуже меня. А встретиться я с вами хотел не для того, чтобы «повесить». Я надеялся, вы мне сможете помочь?.. Речь Простатитова опять закончилась вопросительной интонацией. Фрол метнул взгляд исподлобья, мгновенный, как выстрел. — Чем? — тоже мгновенно, как выстрел. Ваня набрал побольше воздуху. Ну вот и все. Уголовник не помог начать. Не дал красиво попросить, стал ломать, чтобы Простатитов унизился, просил в открытую. И теперь — все просто, все понятно. Сейчас ему или откажут, или… Вот сейчас. Прямо сейчас. |