Книга Первое правило диверсанта, страница 12 – Роман Белоцерковец

В данный момент меня больше мучил вопрос: когда я смогу встать, найти воду и пищу и покинуть, наконец, это выморочное место. Эта и еще куча разных мыслей, касающихся моего дальнейшего путешествия, роились в голове в огромном количестве, и выбрать одну, самую важную, являлось очень затруднительным делом. Все же кое-как сконцентрировался, сел и слегка покачал головой; изображение на сетчатке троилось и застилось мутной пеленой от набегавших на глаза слез, смешиваясь с пылью; они превращались в землистые подтеки. Размазав по лицу грязь ладонями, я сфокусировал взгляд и задал очередной бессмысленный вопрос в пустоту:

— Система жизнеобеспечения предусматривает помощь гражданам в экстренных случаях?

Язык с трудом ворочался в пересохшем рту, да и вопрос показался мне чересчур официальным, будто я был наделен властью над этой бездушной машиной. Кто я? Обычный нарушитель спокойствия, абсолютно не причастный к прошлым установкам, заложенным в микросхемах и матрицах древней охранной системы.

Некоторое время я слушал только свое дыхание, затем голос произнес:

— Система охраны, является также системой жизнеобеспечения здания и всех лиц, находящихся в нем. Но вы проникли сюда с преступными намерениями и не попадаете под юрисдикцию данного вопроса. — Ответ прозвучал как считанный из инструкции параграф, машина даже сбилась несколько раз, словно впервые открыла брошюру с положениями должностных обязанностей и, завязая своими шестеренками в казенной неудобоваримости абзаца, поделилась со мной непонятной ей самой информацией.

Я задумался.

Следовало четче сформулировать свои мысли и доказать этому древнему дуралею, что я тоже являюсь гражданином, пусть и более отсталым.

— Ты способен следить за состоянием среды вне здания?

— Да.

— Там все нормально?

— Смотря что считать нормой. — Не придерешься. У этой машины определенно проблемы с самоидентификацией, и отсюда это почти человеческое стремление к иронии.

— В чем это заключается? — Поспешив, я задавал вопрос совершенно наобум, не соображая, как он может вывести бестолковый разговор в нужное мне русло.

Охранная система задумалась, на этот раз ненадолго, и вдруг напугала меня неожиданным предупреждением:

— Я сейчас снова газ пущу!

— Эй-ей-ей!

— Эй-эй-эй тут не работает, я на другой волне. Подача газа через пять секунд. Одна секунда. Две…

Я вскочил на ноги, не обращая внимания на остаточное головокружение и, выставив перед собой руки, поспешно затараторил:

— Подожди, подожди…

— Три…

— Подожди, говорю!

— Четыре…

— Ну, елки-палки! Нельзя же так! Сволочь…

Я зажмурился и приготовился услышать тихий нежный свист и увидеть легкий, как тюлевая занавеска, туман и упасть в нем замертво…

Обратный отсчет внезапно остановился, и — клянусь — я уловил где-то на границе слуха тоненький смешок, словно кто-то, сдерживая себя, чтобы не засмеяться в голос, прижимал свой рот ладонью. Я списал это на нервное возбуждение.

Голос ожил.

— Мне осталось сказать пять и включить подачу газа. Поэтому будь более точным в формулировках. Что тебя интересует?

Промокнув рукавом пот, я успокоился. Мне представилось, что где-то в недрах заброшенного здания в нагромождениях проводов и плат затаилось стародавнее, своенравное и очень соскучившееся по общению существо. Кто знает, как на нем отразились годы бездействия? Во всяком случае, его не нужно нервировать и пытаться обходить стороной рискованные темы.

Тщательно подбирая слова, я выдавил из себя вопрос, внутренне готовый к очередному искусственному обмороку:

— Меня интересует радиационный фон на улице и температура. — После пережитого шока я больше не мог придумать, что меня интересует, и поэтому ограничился только этими двумя показателями.

На сей раз ответ пришел без задержки.

— Радиационный фон превышает допустимые нормы на тридцать шесть целых пять десятых условных единиц в данный момент. Днем, в двенадцать часов пополудни, этот показатель увеличивается до трехсот пятидесяти. Температура сорок три и семь десятых по шкале Цельсия. Суточные колебания шестьдесят целых и пять десятых…

— Стоп, стоп, стоп! — оборвал я его. — Теперь подумай: способен ли человек находиться в этих условиях?

— Это малоприятно.

Слава богу, кое-чего я все-таки добился.

— У тебя есть инструкции по поводу спасения граждан?

— Есть, наверное, — неуверенно подтвердил голос.

— Что значит, наверное? — Я уже не сомневался, что машина совершенно сошла с ума, может, точнее, будет сказать, слетела со своих платиновых, или какие там у нее есть, катушек или что там у нее вместо этого?!

— Что значит граждан? — спросила машина.

Я растерялся.

— Это сложно, ты можешь мне помочь?

— Не сложнее чем помощь, которую я могу оказать.

— Перестань меня путать! У тебя есть инструкции?

— Да есть, есть!

Казалось, терпение механизма на пределе, и он еще, слово-два, взбунтуется, памятуя, к чему может привести неосторожно оброненная фраза, поэтому я поспешно добавил:

— Не горячись, ты можешь сопоставить факт моего нахождения здесь и наличием радиации вне здания?

В ответ голос промолчал, а я уселся на пол, по-турецки поджав под себя ноги, тихо недоумевая над тем, в каком ключе у нас происходят переговоры. Если бы мой учитель услышал меня сейчас, клянусь богом — он был бы удивлен.

— Ну? — не вытерпел я затянувшейся паузы.

— Я обработал твой запрос и пришел к выводу: твое нахождение в здании правомерно, так как является следствием попытки сохранить свою жизнь.

Я мысленно возликовал. Надо же — удалось добиться своего. Чертова жестянка! Правосудие разума вот-вот должно было восторжествовать. Как не радоваться такой удаче!

Далее стоило разузнать у системы охраны — где можно разжиться водой и провизией.

Не стоило ходить вокруг да около, поэтому задал вопрос прямо в лоб:

— В здании есть запасы провизии?

Некоторое время голос молчал, видимо, проверяя какую-то, только одному ему известную информацию, затем произнес:

— Есть.

— Замечательно!

— А чему тут радоваться? С момента последнего обновления программы прошло слишком много времени, данные о запасах могли устареть, как и сами запасы. Употребление их в пищу может привести к летальному исходу. Наверное.

— Скоро к летальному исходу приведет их полное отсутствие, — вздохнул я. — И это уже точно! Желудок уже к спине прилип.