Онлайн книга «Отягощенные злом. Законы войны»
|
Сашка хлопнул «нищего» по плечу, проорал в ухо: — У него пистолет и гранаты! — Я знаю! — прокричал в ответ нищий, и половину букв унес ревущий ветер. — Приказано брать живым. Это особо важная цель… — Ничего не говорили! — Приказ поступил сейчас! Не стрелять на поражение! Еще не легче… — Вон он! Борецков увидел мотоцикл — вероятно, джихадист убил водителя, чтобы забрать мотоцикл, просто так здесь ничего не отдают. Опознал просто — по черной чалме на голове вместо шлема. Человек не оглядывался — и это неудивительно, они маневрировали в плотном транспортном потоке, как безумцы. — Идет на восток! Это хреново! Сашка понимал, насколько это хреново. На востоке — граница… Они мчались по дороге, идущей параллельно так называемому «Суперхайвею» — части стратегической дорожной сети англичан, которая должна была служить транспортной артерией по доставке продукции Центральной Индии в порт Карачи для вывоза. Сейчас трасса была полупустая, но джихадист не делал попытки вырваться на нее… Куда он едет, мать его так… — Я могу подбить его! — проорал Борецков. — Пробить шину! — Нет! И почему — понятно. Если этот урод упадет с мотоцикла — он, скорее всего, попадет под грузовик. И то, что он везет, — тоже, рисковать так нельзя… Словно отвечая на невысказанные мысли, джихадист на очередном повороте резко свернул налево. — Идет на хайвей! Короткая гонка — и вот асфальт под колесами сменился гладким, как стекло, бетоном… — Держись! Они вылетели на шоссе. Пять полос в одну сторону, пять в другую, высокие отбойники, реклама. Совсем недавно на этом шоссе было не протолкнуться от тяжелых, четырехосных грузовиков, везущих сорокафутовые морские контейнеры. Сейчас шоссе было полупустым. Сашка увидел, что мотоцикл джихадиста — лицензионный, трехсотпятидесятикубовый «ДКВ». Это значит, на сто кубов меньше, чем их «Хонда». На скоростной трассе они его достанут. Словно понимая это же самое, джихадист коротко обернулся и выстрелил дважды в них. Нищий резко рванул руль, и они, пролетев между двумя метровой высоты ти-уоллсами, — это было место для разворота, — вылетели на встречку. Пули пролетели мимо, выбив куски из бетона. — Ах ты… На них с гудением надвигался грузовик, Сашка видел белое как мел лицо водителя в низкой, расположенной на британский манер кабине водителя. В последний момент «нищий» дернул руль, прибавил газа — и они пронеслись между бортом грузовика и бетонной стеной отбойника… Еще один грузовик. Решение надо было принимать мгновенно — и нищий снова увернулся. Мотоцикл начал смещаться влево, Борецков заорал в голос, мокрый как мышь, крик унес ветер. Но тут «нищий», как профессиональный гонщик, переложил руль, и они снова вылетели на свою полосу под аккомпанемент гудков… Джихадиста не было. Его мотоцикла тоже. — Он пропал! Он пропал! «Нищий» начал перестраиваться с тем, чтобы мотоцикл был в крайнем правом ряду. Это было еще страшнее — на встречке ты хотя бы видишь, кто летит на тебя… — Антарес, Антарес, контакт с целью потерян… — Твою мать, Медведь, ты что, не слышишь? Он бросил мотоцикл, передвигается пешком. Бросайте свой мотоцикл сейчас же! Видимо, наводчик уже вызывал его, и не раз — просто он не слышал от страха. Сашка хлопнул своего водителя по плечу. — Стой! Выбираемся! Они остановились у стены, которая огораживала дорогу и не давала заводиться кафушкам, торговцам и нищим по обочине. Справа тянуло дымом, дым поднимался к небу полупрозрачными лисьими хвостами… Перевалились через метровой высоты бетонную стену, плюхнулись на землю. Дорога была на насыпи, насыпь шла вниз. За их спинами раздался грохот — видимо, брошенному на дороге мотоциклу пришел конец. Это скоростная трасса, почти германский автобан, тут бросать ничего нельзя… — Господи боже… — проговорил Сашка, потому что больше сказать было нечего. Нищий первым поднялся на ноги. — Пошли, надо спешить. У тебя сохранилось наведение? — Да. Антарес, Антарес, прошу наведения… — Медведь, это Антарес. Цель движется пешком, направление — юго-восток, он думает, что оторвался от вас. Вы можете его перехватить. Немедленно начинайте движение прямо, пройдете примерно километр и перехватите его. Впереди лагерь нищих, пройдете через него… — Антарес, вас не понял, повторите. Какой лагерь нищих?! «Нищий» потянул носом воздух. Достал пистолет с глушителем, оттянул затвор, чтобы убедиться, что патрон в патроннике — Мясовары, — уверенно заключил он, — пошли… Мясовары?! То, что он увидел, Сашка запомнил на всю жизнь. Для паренька из благополучной Империи, где есть бедные, но нет (совсем нет!) нищих, — это было шоком. Лагерь мясоваров располагался у одного из мостов, построенного через реку Малир, текущую совсем рядом с Карачи, у промышленного района. Это было, считай, самое устье реки, оно подтапливалось, когда ветер гнал нагонную волну с Арабского моря, унося потом с собой тонны и тонны грязи. Словно какая-то насмешка — с того берега реки, по которому они шли, виделся недавно построенный североамериканцами (Монсанто) завод по производству удобрений и генетически модифицированных семян [9] . Это были высокие, покрашенные белым ангары, похожие на космопорт из какого-то фантастического фильма, потому что они были круглые, а не обычные прямоугольные с крышей. Это зрелище видели каждый день пятьдесят с лишним тысяч человек, ютящихся в дельте Малира в крошечных хижинах, сделанных из подручного материала со свалки… Было страшно. Огромный лагерь — но хижины, которые там были, были высотой по плечо высоким русским, а некоторые и того ниже. Многие жили и вовсе без хижин. Полно детей и полно крыс, которые настолько обнаглели, что не боялись людей совершенно. Мясоварам со всего Карачи свозили ободранные кости с остатками мяса и то, что не шло в пищу. Мясовары варили все это прямо здесь, на кострах, в огромных котлах, этим и питались. В качестве топлива использовали все, что угодно, с деревом было плохо, оно было дефицитом — использовали те же резаные автомобильные покрышки. Кости так же размалывали в костопальнях на костяную крупку. На костопальнях работали дети, но не все, а только те, кому повезло. Остальные не работали нигде. Это был лагерь отверженных, выброшенных обществом людей — и шансов выбраться в нормальный мир, туда, где у людей есть дом, машина, работа, у них практически не было. Они были обречены провести всю свою жизнь здесь, в этом грязном, дымном аду, без каких-либо шансов что-то изменить… |