Онлайн книга «Командир штрафбата»
|
Вот такой работой, нужной, но скорбной и неприятной занялся Сергей, и вместе с ним – все офицеры батальона. Сергей писал и подписывал готовые бумаги, а в голове навязчиво присутствовала одна мысль: «Как там Эльжбета?» Всё-таки помогла она ему, и скорее всего – не только ему, а в его лице – СМЕРШу и армии в целом. Батальон скоро передислоцируют в другое место. Штрафники – не пехота, те в обороне могут месяцами на одном месте сидеть. Пока он занимался неотложными делами, наступил вечер. «Идти к Эльжбете или не идти?» – раздумывал Сергей. Даже не так – идти он решил твёрдо. Вопрос в другом: идти сейчас или завтра днём? Всё-таки уже вечер, вроде неудобно – ведь не по службе идёт, не задание выполняет… И всё же он решился. Вдруг завтра приказ передадут и придётся уходить из города? Сергей зашёл на продсклад, взял несколько банок тушёнки, консервированной американской колбасы, буханку хлеба и пачку чая. Женщине бы конфеты принести, цветы – только вот где их сейчас взять? Война, не до конфет и цветов – это уже после победы можно будет. А сейчас эти продукты не будут лишними, они помогут выжить. Увязав «сидор», Сергей направился к дому Эльжбеты. Память не подвела, ноги вынесли его прямо к знакомому дому. Дом был цел, не разрушен случайной бомбой или снарядом. На кухне светился слабый огонёк, наверное – свечка, поскольку электричества в городе не было. Сергей поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Немного волновался – вдруг Эльжбета не одна? Всё-таки она молодая и привлекательная женщина и вполне могла найти себе мужчину. Испуганный женский голос спросил из-за двери: – Кто? – Открой, Эльжбета, это Фёдор. Помнишь – пивная, власовец, «пиво горькое»? Щёлкнул замок и дверь отворилась. На пороге стояла Эльжбета, держа в руке подсвечник с огарком свечи. Женщина подняла его повыше и осветила лицо Сергея. – Ты? – удивилась она. – Ты одна? К тебе можно? – Конечно, заходи. Сергей шагнул в коридор, прикрыл за собой дверь и снял с плеча «сидор». – Это тебе. – Женщина взяла в руки вещмешок и всмотрелась в погоны на плечах Сергея. – Ты офицер? – Да, майор. – О! Майор – это высокий чин! Проходи на кухню, попьём чаю. Сергей вымыл руки – вода из водопроводного крана едва текла тонкой струйкой. Он вышел на кухню и уселся на табурет. – Ну, Эльжбета, рассказывай, как живёшь? – Плохо, – просто сказала Эльжбета. – Перед приходом ваших немцы как с цепи сорвались. Поляков стали притеснять, меня с работы уволили. Да и работы уже нет, пивная закрылась. – Ничего, – ободряюще сказал Сергей, – скоро всё восстановится, будет ещё лучше, чем до войны. А Гливице будет польским городом. Ты только не сдавайся, выживи. Как твой власовец поживает? – Ты про Дементьева? – Ну да, про начальника штаба. Или у тебя другие власовцы были? – Ну и шуточки у вас, пан майор! Конечно, не было. А власовцы ушли вскоре после того, как ты исчез. И ни весточки от тебя – жив ли, добрался ли до своих. – Какая весточка, Эля? Я на советской стороне, ты – в тылу у немцев. Живой, раз перед тобой сижу. – Сегодня весь день стреляли. Я молилась Святой Марии, чтобы дом не разрушили. Это просто ужас какой-то! – Это мой батальон город штурмовал. – Так ты командир, пан майор? – Вроде того, штрафниками командую. – Не слышала о таком роде войск, – наморщила лоб Эльжбета. – И не надо бы слышать. – Наверное, что-то сверхсекретное? – Военная тайна, – усмехнулся Сергей. – Ты вот что. Как всё успокоится и наши вперёд уйдут, организуется гражданское управление городом. Обязательно появится военная комендатура и будет отдел СМЕРШа. Так ты сходи туда. Ты нашим помогала – помогут и тебе. Хотя бы с работой, в той же комендатуре. Карточку рабочую дадут, значит – с голоду не умрёшь! – Ой, да ты же голоден! А я сижу, болтаю… – Немного бы поел. А выпить у тебя не найдётся? – Найдётся. И почему вы, русские, всегда о выпивке разговоры ведёте? Сначала поесть надо, чтобы не опьянеть. – Ага, деньги на ветер. – Я не поняла, Фёдор. – Да не Фёдор я вовсе! Документы у меня настоящие были, власовские. Так я там Барыльником был, Фёдором. На самом деле меня Петром зовут, а фамилия – Колесников. Сергей назвался именем деда, документы которого имел вначале. Именно под этим именем он проходил в органах СМЕРШа, где служил. Он и сейчас не мог назвать своего настоящего имени, поскольку Эльжбета была агентом отдела зафронтовой разведки СМЕРШа. Мало ли, попросят её рассказать в отделе о встречах с разведчиками, и вылезет нестыковка. – Я так и думала, никого в чужой тыл под своей фамилией не посылают. Я свечку в костеле хотела за тебя поставить, а имени не знала. Теперь поставлю. Сергей усмехнулся. Дед его погиб уж два года как, и свечку надо было ставить за упокой души, а не за здоровье. Эльжбета согрела чайник, принесла графин какой-то настойки. Сергей вскрыл банку консервированной американской колбасы. Вкусно и закусывать удобно: положишь на хлеб – получается знатный бутерброд. Сергей провозгласил тост за победу. Чокнулись, выпили и закусили. Наливочка оказалась крепкой и отдавала… ммм… Сергей даже не мог сказать чем. Заметив его реакцию, Эльжбета улыбнулась. – Понравилась? – Неплохо. – Сама делала: анис, мята и водка. – Не пробовал раньше. – От тебя порохом, войной пахнет. – Служба у меня такая, Эльжбета. – Поцелуй меня, – неожиданно попросила она. Сергей и сам хотел обнять её и поцеловать при встрече, да как-то стушевался вначале. Без году неделя знакомы, неизвестно где отсутствовал и заявился, как снег на голову: вот он я, любите меня и целуйте. Просьбу Эльжбеты он выполнил с превеликим удовольствием. Губы у Эли были мягкие, а запах! Желанная женщина всегда пахнет по-особенному. На войне пахнет плохо: порохом, тротилом, кровью, оружейной смазкой, грязью и смертью. А от Эльжбеты пахло миром, спокойствием и чем-то уютным, домашним. Долго целовал Сергей Элю, оторваться от губ не мог, словно не губы это были, а мёд. – Фу, колючий какой! – женщина провела ладошкой по его щеке. Сергей попытался вспомнить, когда он брился, выходило – вчера. Перед боем бриться, как и есть – плохая примета. Почему нельзя есть, понятно. При пулевом или осколочном ранении в живот больше шансов выжить, если желудок пустой. А вот почему бриться нельзя, никто объяснить не мог. Так же как у лётчиков нельзя говорить «последний полёт», обязательно поправят – крайний. И перед вылетом никогда не фотографируются. |