Онлайн книга «Метро 2033. Корни небес»
|
Мне почему-то кажется, что она мне знакома. Я где-то ее уже слышал. Я хотел бы остановиться, чтобы понять, откуда она льется, откуда я ее знаю. Я почти потерял из виду Алессию. Ее красное платье лишь иногда мелькает в черной толпе. Пытаясь догнать ее, я шагаю под арку и поднимаюсь по монументальной лестнице. Кажется, что вся Венеция собралась здесь, во дворе и в галерее древней резиденции дожей. Это кажется невероятным. Столько людей, столько красоты. Как будто бы ничего не случилось. Мужчины и женщины в масках смотрят с высоты на то, как прибывают новые приглашенные, приветствуя их поклонами и весело здороваясь. Алессия показывается рядом со мной, словно вышла из пустоты. — Пойдем, Джон, пойдем посмотрим. Галерея полна людей. Сотни людей в масках, которые движутся туда-сюда, как кипящая вода в кастрюле. Мужчины и женщины сняли свои черные плащи, и теперь видны во всей своей красоте их вечерние наряды: на женщинах длинные платья, юбки, распухшие, как цветы мака, на мужчинах — элегантные костюмы. На всех — напудренные парики. На бледных напудренных лицах — фальшивые мушки, как это делали в восемнадцатом веке. Лица людей закрывают полумаски, как будто верхняя половина лица, которую они скрывают, противоречила бы веселости губ, растянутых в улыбке. Как будто ее лучше не видеть, чтобы не портить впечатление от игривого комплимента, от эротического намека, который человек, одетый Казановой, отпускает юной барышне — той никак не больше восемнадцати. Длинные столы, ломящиеся от снеди и напитков, стоят по центру коридора. Это какое-то невероятное изобилие, и особенно потому, что все это не консервы, а свежие фрукты и хлеб. На постаменте в глубине галереи — оркестр из двадцати музыкантов, также одетых в соответствии с эпохой, играет волшебную музыку. — Тебе нравится? — Это Вивальди? — Нет, Боккерини. Менуэт. Ну так тебе нравится? Нам приходится кричать, чтобы услышать друг друга. Вокруг нас толпа, заражающая своим весельем. — Я думал, что мне знакома эта мелодия, — восклицаю я, — но нет, не знакома! — А тебе больше нравится то, что знакомо? — Да! Вновь играет старинная музыка. — Какое разочарование… Я уж подумал, что она и вправду может совершать чудеса. Но потом постепенно, нота за нотой, я слышу, как из старинного менуэта рождается новая мелодия, и та мелодия, которая постепенно выходит на первый план, — это старая песня из восьмидесятых. «The Wind Beneath My Wings». [91] — А эта тебе больше нравится? — Да, — говорю я. — Что ты сказал? — Да! — Тогда почему ты не танцуешь? — Священники не танцуют… Алессия разражается смехом: — Здесь все танцуют! Ты тоже должен потанцевать! Я качаю головой. И тогда Алессия, скорчив забавную гримасу, бросается в толпу танцоров. В этом танце нет ничего старинного. Мужчины, женщины и даже какие-то дети одновременно поднимают руки, двигаясь по кругу, и потом перемещаются вбок, вычерчивая при этом сложные траектории. Однажды в старом журнале «National Geographic» я видел схемы, которые образовывают пути пчел, летающих в поисках нектара. Это трехмерные схемы, состоящие из правильных геометрических форм. Мне кажется, что шаги танцоров следуют похожей логике, вычерчивая сложные схемы, которые я не в состоянии понять. — Теперь ты в порядке? — спрашивает меня голос Алессии за моей спиной. — Да. — Тогда танцуй! Неожиданно мои ноги начинают двигаться, будто бы сами по себе, сначала первый шаг, а затем еще один, и еще один, до тех пор, пока шаги не начинают складываться в танец, сначала медленный, а потом все быстрее, и вот я уже и сам танцую среди других венецианцев, подражая их ритму. Я тоже вскидываю руки и потом роняю их, двигаясь вправо и влево, в то время как ноги следуют невидимой и четкой линии. Рядом со мной раздается смех Альберто. Я поворачиваюсь и на минуту в отражении стекла мне кажется, что его лицо целиком состоит из сплошной маски: череп с пустыми глазницами, два ряда зубов… Но наваждение проходит — вот Альберто уже рядом и теперь смеется надо мной: — Ну что, Джон, и ты танцуешь? Тоже празднуешь вместе с нами? Образы другого праздника — кошмарного — вибрируют в моем мозгу. В единственном и все уменьшающемся участке моего мозга, который еще обладает здравым смыслом. В это время мои ноги не перестают двигаться. Кажется, что из-под музыки Боккерини все громче и яснее проступает безумный ритм барабанов, от которого у меня пробегает дрожь по спине. Я чувствую неприятный вкус во рту и новый приступ мигрени. Я снова вижу черные спины проворных крылатых созданий, бросающихся с высоты на толпу безоружных людей, разрывая их на куски. От безумного смеха Готшалька у меня стынет в жилах кровь. Но это не Готшальк, это Альберто, который ведет в галоп хоровод масок. С ними Алессия, растрепанная, вспотевшая, которая прыгает и танцует с закрытыми глазами. Сам не понимая как, я обнаруживаю и себя внутри этой цепочки, связанного с ней музыкой и необходимостью не потерять из виду тех двух людей, которых я здесь знаю. Мы пересекаем длинные коридоры и бесконечное количество комнат, иногда темных, а иногда ярко освещенных огромными люстрами из дутого стекла. Кажется, что даже они вибрируют в такт музыке. Я не знаю, кто в этой цепочке людей первым начал кричать. Но к длинному, веселому улюлюканью одного постепенно присоединялись и другие, и вот уже все кричат, и даже из моей глотки вырывается какой-то животный звук, самый древний крик радости в истории человечества. Каждая частичка усталости, каждая капля сознания — все исчезло под действием этого первобытного крика, который разрушает мои легкие, ослепляет мой мозг, как луч света, проходящий через облака. Я кричу. И на мой крик отвечает крик девушки передо мной, и еще одного танцора, и Алессии, которая ускоряет шаг. Мы бежим, как безумцы, из одной комнаты дворца в другую, невзирая на опасности, в последний момент уворачиваясь от предметов мебели и острых углов, и никто из нас не ушибется. Скачущая толпа не останавливается, она движется быстро, как ветер, шумная, оглушительная. Я боялся, что у меня не выдержит сердце. Вместо этого я прыгаю без труда, как будто мне снова пятнадцать лет и я бегу в лес за домом, в поисках воздушного змея, — Томми сказал, что он видел, как змей падает в лес, но я все не могу его найти… |