Онлайн книга «Возвращение с края ночи»
|
— Мазилы! Но это не могло продолжаться вечно. Больно упорные, гады. Рано или поздно в него попадут, и тогда вся доблесть, никем не оцененная, пойдет прахом. Прахом… Взорвать бы их самих в пух и прах! — А что! — оживился Сашка. — Идея! Займемся пиротехникой! И на ощупь вкладывая «Кобру» в ножны, вновь резко изменил траекторию движения, да так удачно, что, когда кренился в вираже, несколько зарядов прошли прямо над головой. Он на ходу сменил оба магазина, недоумевая, что же стряслось с предыдущим боекомплектом. События неслись по нарастающей… Мысли тоже. Заманить врагов, по идее, будет нетрудно. Но это только по идее. Способны ли они разгадать замысел, заглотят ли приманку, вот в чем вопрос… А замысел был хорош. Было, было на подответственной ему территории место, «опасное для взрыва», как написали бы в начале века. Оно находилось в дальнем конце двора, где стояла здоровенная бочка соляра. Стояла эта емкость уже года полтора и была забракована дизелистом как «тухлая». Скрывалось за этой формулировкой то, что дизтопливо расслоилось на фракции. И бочку, реально опасную, давно следовало куда-то подевать, но никто не придумал куда. Выручить за нее какие-нибудь деньги не представлялось возможным, а просто как-то эдак избавиться у начальства рука не подымалась. Вот потому она там и оставалась, дожидаясь удачного случая для самовоспламенения. Однако изюминка экспромтом придуманного плана заключалась в том, чтобы вызвать исключительно смертоносный взрыв. Такой, чтобы мало не показалось. Чтобы с гарантией. Для этого Сашка решил использовать кислородный баллон, оставленный Олегом на тележке неподалеку от злополучной бочки. Олег он такой — где варит-режет, там и бросает. И в данном случае — только в данном конкретном — честь ему за это и хвала. И памятник в парке — на коне и с веслом. А Сашке — шанс. Сначала хоть чуть-чуть оторваться. Но так, чтобы преследователи сразу разгадали его маневр и, не распыляя силы на поиски, дружно ломанулись следом. Был способ радикально срезать путь, и грех было им не воспользоваться. Сашка вцепился руками в железные поручни и в несколько рывков втянул себя наверх, на узкий решетчатый мостик, загрохотал дробно роликами по настилу. На середине обернулся, два раза выстрелил назад и сразу же кинулся дальше, на ту сторону каскада резервуаров. — Попал! — внутри ликовало. Теперь уж его точно засекли, и есть надежда, поняли, куда он нацелился. Давайте, давайте! Он едва не кубарем скатился по лесенке. Жгучее желание уничтожить врага, стереть в порошок, сокрушить тащило его вперед. Сашка так раздухарился, что с размаху въехал прямо в рога тележки с баллоном, так что чуть не отшиб себе всякое разное. Но всякое разное уцелело, а тележка стронулась с места и покатилась, ловя небольшой уклон. Сашка налег на рукоятки. Направить тележку на велосипедных колесах, совершенно непригодную к буксировке, при движении на роликах было сложно. Однако оказалось, возможно, и этого достаточно. Гранат как раз две. «Вот уж не думал, что пригодятся! — радовался и удивлялся себе Сашка, — ну, кольчуга, ну, снаряга… Но гранаты-то уж перебор!» Именно в минуту опасности, когда гранаты, прихваченные с собой, пригодились остро и неизбежно, Сашка осознал, что брать их было с собой не просто ребячеством, а параноидным максимализмом. Неужели он приобрел дар предвидения? Предвидения плохого и худшего… Он, даже делая их — эти гранаты с терочными запалами, — посмеивался над собой: «Революционер, бомбист хренов!» Ничего такого он при этом не планировал. Просто хотел что-нибудь из этой области сотворить. Будоражила воображение сама возможность сконцентрировать в маленьком предмете столько одноразовой разрушительной мощи. А ведь понадобились! Только бы сработало. Вот и бочка. В каком-то мышечном запале Сашка вздыбил тележку и утвердил баллон вплотную к бочке вертикально. — Ого! — вырвалось у него при взгляде на манометр. То, что надо! Немного, видать, тут Олег наварил. А то и вовсе взял новый баллон, а работать с ним так и не начал. В этот момент призраки, выстроившись полукольцом, уже надежно наступали единым фронтом. Возможно, до тех бы он пор и жил, но они, видимо, имея установку от своего командования брать Сашку живьем, прекратили огонь и просто надвигались, медленно смыкая ряды. Сашка мог бы еще пострелять, но опасался ответного плотного огня, да и понимал, что покончить с ними может только одним махом, согласно своему плану, или же никак. Он отцепил от сбруи одну из своих гранат — фугаску и тут же повернул против часовой стрелки контровочное предохранительное колечко, освобождая запальный шток. Вообще-то взрыватель — самая сложная и ответственная часть любого боеприпаса. Трезво оценивая свои возможности и, главное, соизмеряя их с нежеланием слишком уж выкладываться в решении этой проблемы, Сашка не стал возиться с тонкой и точной механикой. Ну, там с парой ступеней предохранения, инерционным подрывом… Он сделал пусть и архаичный, но зато простой и вполне себе надежный терочный запал. Хотя и без ноу-хау не обошелся. Им стало переменное время замедления. Он наскоро примотал гранату к вентилю кислородного баллона ветошью, здесь же на ручке тележки висевшей. Присел и выглянул из-за бочки. Они уже были здесь. Наступали единым надежным фронтом. Не проскользнуть… Вроде бы того и хотел, но страшно до жути. До сих пор было как-то не так… А тут ну прямо психическая атака какая-то. Нет, если бы у теней были жуткие светящиеся глазки, то было бы куда проще их воспринимать. Они плотно отрезали этот угол двора. Надвигались, медленно смыкая ряды. «Ну, настрелял я их, как уток по осени, — с горечью подумал Сашка, — а их вон, до фига еще». Вспомнились, вот уж к месту, шутовские, как тема нашествия у Шостаковича, строки Строчкова: Сейчас я погибну, гранатою хлопнув, как дверью. А я только раз целовал, да и то партбилет. Не хочется думать о смерти, орлуша, поверь мне. В семнадцать мальчишеских, так же как в семьдесят лет. Послушай, орленок, быть может, идут эшелоны, И может быть, даже победа борьбой решена. Но хрен ли мне толку! Их прется до трех эскадронов На сопку. А я не железный. Граната одна. Стихи были ернические, но в этот момент была в них кровеледенящая правда про загнанного в угол бойца, выбор которого не велик. И внезапное чувство единения с персонажем этих стихов напугало, ей-богу, напугало больше, чем вид полчища черных безликих клоунов. |