Книга Нибиру. Книга 2. Восход, страница 77 – Игорь Михалков

– Целы? – спросил он у Павла Геннадиевича. – Идти можете?

Полковник застонал, перевернулся на бок. Некоторое время он лежал, не двигаясь, пялился бессмысленным взором в темноту.

– Кто-то остался? – хрипло спросил наконец.

– Рядом с бомбой один из ваших еще шевелится. – Антон указал в ту сторону.

– Посмотри, что с ним.

В надтреснутом голосе не было командных интонаций – только просьба. Поэтому Аркудов кивнул и, спотыкаясь, отправился к бомбе. Там он обнаружил целехонького бойца – того самого невысокого Женю, который заходил в комнату отеля с докладом. Весь покрытый копотью и бурыми пятнами, парень довольно улыбался и похлопывал ладонью по баулу.

– Всех уложили, – сообщил он, поигрывая бровями. Глаза его задорно блестели, словно в них трепетали язычки пламени. – Всех чертовых мудиловых ё…нных змеюшек! Чтоб, мать их, знали, как Отцов обижать! Скоро всем им придет тотальный п…ц, а мы свободными станем!

– Да какое, на хрен, свободными? – возмутился Аркудов. С низу живота поднималась дрожь – накатила слабость после пережитой бойни. – Будем Отцам задницы подтирать. И рабами останемся.

– С удовольствием! – воскликнул парень, в чувствах ударяя себя кулаком в грудь. – Я задницы им завсегда подтирать готов. Отцы – это святое!

– Цел ваш Женя, – сказал Антон, вернувшись к полковнику. – Только от радости мозгами слегка поехал. А так – нормально все.

– Скажи ему, пусть бомбу тащит. – Полковник застонал, но кое-как поднялся, опершись на руку Аркудова. – Установим таймер и валим к е…ням отсюда.

Ученый, пригибаясь под весом навалившегося на него Павла Геннадиевича, медленно двинулся к черному кубу. Ноги подкашивались, а в коленях вновь возникло болезненное жжение. Казалось, будто там копошатся ледяные черви.

– У меня другое предложение, – сказал Антон, сваливая полковника вниз у основания куба; тот выругался и смежил веки. – Давайте это Звено перенастроим.

Силовик изумленно открыл слезящиеся от дыма глаза.

– Ты что такое городишь?!

Не давая полковнику излиться в гневной тираде, Аркудов объяснил:

– Диверсанты на шхуне считали, что мы собираемся атаковать Звено, однако не с целью уничтожить, а перепрограммировать его для своих нужд.

Павел Геннадиевич молча смотрел то на Антона, то на пыхтящего Евгения, который волок за собой баул с атомной бомбой.

– Я, наверное, попробую, – нарушил тишину Аркудов. – Позволите мне поковыряться в этом булыжнике?

Полковник задумался. Женя остановился рядом и, тяжело дыша, ожидал приказа.

– Только без фокусов мне, – согласился Павел Геннадиевич, пристально глядя Антону в глаза. – Если что-нибудь не так, твоя малая первой умрет.

– Здесь ваша телепатия не работает, – с ухмылкой напомнил ученый.

– А мне по хрену. Я должен звонить каждые три часа. Не перезвоню – и меленькую, и дряхлую самку уничтожат, уж извини за грубость. Ты знаешь, что Отцы для людей – это меньшее зло. Терпимое. Я не позволю какому-то сопливому ботанику испортить многовековую игру.

Антон заметил, что глаза полковника потускнели, а лоб прочертили глубокие морщины. Кажется, силовик пребывал на грани обморока. Женя тоже это заметил: с тихим щенячьим всхлипом он грохнулся на колени и заколотил лбом о камни у ног начальника.

– Здравия желаю, господин нифелим. – Аркудов шутливо отдал полковнику честь. – Или вы предпочитаете обращение «Отец»?

Лицо Павла Геннадиевича расплылось в счастливой до идиотизма улыбке.

– Ты догадлив, слуга, – сказал он. – Я люблю таких. Извини, что не могу подняться – мой носитель сознания изрядно обессилен. Как ты догадался?

– Несмотря на множество недостатков, – ответил Антон, на всякий случай отступая на шаг, – Павел Геннадиевич остается человеком. Он никогда не назовет старую женщину самкой.

– Запомню на будущее, – кивнул полковник-нифелим.

– Как вам удалось подключиться? Телепатия ведь не работает.

Собеседник хихикнул.

– Т-энергия усиливает наши способности. И не забывай, что я все-таки не человек. Мои возможности куда более продвинуты, чем у какого-то ген-модифицированного.

– Запомню на будущее, – ощерился Антон. Ему хотелось бежать из подземелья вон, только бы не видеть перед собой ненавистную рожу и не разговаривать с тем, что засело в сознании полковника.

– Как ты собираешься перенастроить Звено? – поднял подбородок нифелим. – У тебя нет необходимых знаний.

– По наитию.

– В самом деле? – Павел Геннадиевич рассмеялся неестественным механическим смехом.

– А что? – для виду вскинулся Аркудов. – Звено в Карпатах ведь подчинилось мне!

– Это было наше оборудование. А в тебе течет кровь нифелимов.

– Что?!

Откровение оказалось для Антона полной неожиданностью. Ноги подкосились, и он непроизвольно осел наземь, не сводя взгляда с полковника-Отца.

Женя изменил направление ударов головой в камень и стал стучаться в сторону ученого, выказывая немалое уважение. Нифелим мельком взглянул на него, приподнял бровь и обратился к Антону:

– Полагаю, Ирину Игоревну Аркудову ты не помнишь…

В памяти ученого возникло расплывшееся золотистое пятно, отдаленно похожее на женское лицо. Золотистые локоны, серьги с треугольными агатами, маленькая брошка на груди. И очаровательный запах – ощущение чего-то домашнего, теплого и очень близкого…

– При чем здесь моя мама?.. – осевшим голосом спросил Антон, уже предвидя ответ.

– «В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божьи стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди», – процитировал нифелим. – Это из Библии, книга Бытия 6:1–4. Там же сказано, что «когда люди начали размножаться, то сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, кто какую избрал…» Ты же не думаешь, что речь в этой старинной книге идет об ангелах?

– Ни х… себе…

– Твоя мать была из рода нифелимов, – торжественно изрек полковник. – Именно она стала причиной интереса твоего отца к настоящей истории человечества. Мне очень жаль, что ее убил один из вирусов Правителей – их разрабатывают специально для борьбы с нами.

Антон взял себя в руки и постарался не выказывать эмоций.

– Понятно. Начались «Звездные войны», – лишь пробормотал он, отступая поближе к кубу. – Ну, так я пошел перенастраивать?

Перед ним расцветал исполинский цветок т-энергии, извилистым стебельком произрастающий из черного монолита. Хаотическое буйство оттенков слепило глаза тончайшими ниточками человеческих эмоций – розовыми паутинками радости, алыми звездочками любви, желтыми прутиками доверия, голубыми волнами нежности, зелеными всполохами счастья, медово-янтарными стебельками материнства и даже бледно-фиолетовыми росчерками удивления. Впрочем, здесь преобладали черные квадраты ненависти, бордовые треугольники алчности, серые октаэдры зависти, грязно-коричневые овалы надменности и еще многие неприятные цвета, которые Антон не желал распознавать.