Онлайн книга «Закон есть закон»
|
Меня всегда удивляло, как после долгих лет спокойствия и послушания люди с легкостью хватаются за обрезки труб и ножи. Как будто их добропорядочность была чем-то вроде одежды, которую так легко сбросить, а потом снова надеть, не замечая кровавых пятен на обшлагах и подоле. Преступники и жертвы забывают о случившемся одинаково легко. Но почему никто не пробовал в эти дни заняться чем-то иным? Или кто-то все же пробовал? – Пятнадцать лет назад, – сказала Ада, – когда отец ушел искать Кайла, он оставил дверь открытой, только натянул покров из синевы. Я помню, как мы с мамой сидели в гостиной, дверь в прихожую была распахнута, и в свете лампы мы видели, как колебалось полотнище синевы на двери, вспухая под ударами чьих-то кулаков и ног. Часами полотнище гудело как барабан под ударами. Устав биться в открытую дверь, одна банда уходила, но тут же приходила другая. Потом третья… И так полотнище держалось почти сутки, пока отец не вернулся и не принес тело Кайла. – Никто не умел создать автономную защиту из синевы подобной прочности, – заметил я. – Даже Леонардо. – Но отец смог. Я не стал возражать. Но был уверен, что там была не только синева. Допустим, если прошить моими кружевами мой же покров из синьки, он простоит даже дольше суток. И разрушить его – причем мгновенно – могу только я. Возможно, Граф сделал нечто подобное. Но что именно – не сказал никому. Разве что… остались записи в его архиве. – Ты нашла объяснение в бумагах отца? – закинул я удочку. – Хочешь купить меня задешево? – усмехнулась Ада. – Тогда зачем ты мне об этом рассказала? – Чтобы немного тебя помучить. * * * Наш спор прекратился – просто потому, что мы стали карабкаться по узкой улочке к дому Макса. Переулок был пустынен, ставни закрыты. Наивные… Впрочем, кое-где это может сработать. Если домики бедные, семьи многолюдные, туда вряд ли сунутся в первые дни. Есть шанс, что новый магистр быстро захватит башню, и новые законы вступят в силу, тогда большинство домов уцелеет. Дверь Максова дома была открыта, на пороге стоял поэт. Волосы его торчали дыбом, глаза блуждали. Один глаз был подбит, а на лбу вспухала здоровенная шишка. Интересно, кто его так разукрасил? Неужели на Максову нору напали?! Или ребята так классно поболели за своих кумиров! – Син! – заорал он, увидев меня. – Почему так долго?! – Почему дверь открыта, Ланс? – ответил я вопросом на вопрос. – Или Макс тебе не сказал, что после падения Пелены надо сидеть тихо и не высовывать носа за порог? – Закон пал! – поведал мне он. – Вечность… Свобода… Свобода… Вечность… На счет вечности – это он сильно ошибался. Максимум неделя. Иначе нам всем вечная синь и вечный покой. – Я пьян без вина, – бормотал Ланселот. – Да что там пьян… я понял наконец, что равен теперь Архитектору. «В чем это равен?» – хотел спросить я, но не спросил. Мы все заскочили внутрь, и я запер дверь. Дверь у Максима была так себе, а ведь хорошая дверь в дни хаоса – первое дело. «Почему он не позаботился об этом заранее?» – задал я сам себе риторический вопрос. Вот именно – почему? Хотя если устроить завесу на манер той, о которой я только что говорил, то мы можем продержаться сутки, а то и двое. Возможно, нам этого вполне хватит. А потом начнется всеобщая свалка. * * * Я вошел в комнату. Стереовид все еще что-то пытался показывать, хотя гонка давно закончилась. Кролик сидел за столом и доедал копченую рыбину. Макса не было. – Что случилось? – спросил я ледяным тоном, понимая, что дело дрянь. Я обошел комнату, как будто Макс был какой-то мелочью, которая могла затеряться среди мебели. – Где он? – спросил я внезапно осипшим голосом. – Макс? – зачем-то уточнил Кролик. – Разумеется, Макс. – Плохо дело. Они с Лансом пошли за дверью и ставнями. Взяли тележку и пошли. А назад вернулся только Ланс. – Его арестовали стражи, – влез в разговор поэт. – За грабеж лавки. Я пытался протестовать и получил в глаз. Так получил, что звезды посыпались из глаз… я два раза сказал «глаз». Ненавижу тавтологию… Вырубился и лежал во тьме. Очнулся – смотрю: тьма, никого нет во тьме… – Вот же брызг синевы! – пробормотал я, иных слов у меня просто не осталось. – Какие стражи! Какой грабеж! Пелена пала! – возмутилась Мэй. – Тогда еще нет, – уточнил Кролик. – Это случилось почти сразу после вашего ухода. То есть больше двух часов назад. Как только Ланс вернулся, я схватил запасной арбалет Макса и попробовал их догнать. Но куда там! Они умчались на тачке. Тогда еще можно было ездить. А у меня, смею вам заметить, тачки нет. Я попробовал связаться с вами по инфозеркалу, но там шли одни помехи. Я кричал так, что сорвал голос… Я вспомнил наждачный хрип инфашки и понял, что имя «Макс» мне не пригрезилось. Но, с другой стороны, что мы могли сделать? – Я предупреждал, что все кончится плохо, – напомнил Кролик. – А ты хоть раз сказал «хорошо»? – огрызнулся я. – Хорошо говоришь у нас ты, – заметил Кролик. В данном случае мне нечего было возразить. – Хорош охранник! – снисходительно хмыкнул Антон, решив на свой манер исполнить предложение Кролика. – Сам себя защитить не смог! – Заткнись! – рявкнул я. – Или… Антон открыл было рот, но глянул на Мэй и ничего не сказал. Вид у лейтенанта был, пожалуй, еще более разъяренный, чем у меня. – Получается, он теперь за Вратами Печали? – спросил я. – Похоже, что так, – кивнула Мэй, – его наверняка успели упрятать. – Кто он, этот Макс? – спросила Ада. – Мой друг и еще – Разрушитель, – пояснил я. – Тогда нам точно хана, – заключила Ада. Да уж. Дело дерьмовое. Мы оказались в заднице. Без Разрушителя соваться в драку нет смысла. – Но Врата Печали откроют, и Макс вернется… как все, – предположил Кролик. – Надежды кроликов… Ты когда-нибудь слышал, чтобы они сбывались? – спросил я. – Это точно, преступников освобождают, – подтвердила Мэй. – Если Макс не на минус седьмом уровне. – Грабеж – это не седьмой уровень… – сказал я не очень уверенно. Я всегда путался в этих минусах Врат Печали, хотя обычный житель Альбы Магны знал их иерархию назубок. – Как выглядели эти стражи? – спросила Мэй у Ланса. – Стражи… в куртках стражей. – Похоже, после удара в глаз у Ланса в голове что-то сильно заело. – У них на рукавах были желтые полосы? – не унималась Мэй. |