Онлайн книга «Ностальгия»
|
– Все в порядке, дамы и господа. Наша авиация производит точечные удары. Ситуация под контролем. Отвечаю на ваш вопрос, сэр: до двух взводов живой силы было уничтожено. Число сложивших оружие и взятых в плен сейчас уточняется, – улыбаясь, говорит он. Группа деловито семенит дальше. Чуть позади ее топают нагруженные аппаратурой операторы, осветители, прочая техническая братия. – А кто эти солдаты, подполковник? Почему они без оружия? – показывает на нас пальчиком особо въедливая особа, которая не без оснований полагает, что их водят за нос и, как всегда, вешают на уши лапшу. И тут же все взгляды устремляются вслед за наманикюренным пальчиком. – Это? – Крыса морщит лоб в раздумье. Кричит: – Бойцы, из какого вы подразделения? – Третий взвод роты «Альфа». Третий дисциплинарный батальон, сэр! – вытянувшись, кричит взводный. – А, это штрафники. Преступники, – машет рукой полуполковник. – Прошу вас, пойдемте дальше, господа, у нас мало времени. – Нет, подождите, подполковник! – не сдается дамочка. – Вы должны нам рассказать про дисциплинарные батальоны. Неужели в армии столько преступников? За какие преступления сюда отправляют? Из группы технарей уже тянут шеи, внимательно вслушиваясь в происходящее. Берут ретивую журналистку на карандаш. Больше ты по передовой шляться не будешь, милочка. Писать тебе сплетни о сексуальных похождениях колониальных управляющих. СБ чутко держит руку на пульсе. Подполковник нервно смотрит назад, на соглядатаев. Пытается выкрутиться. – Мисс Горн, это не уголовные преступления. Дисциплинарный батальон призван исправлять нарушения воинской дисциплины. Это не преступники в привычном понимании этого слова. К сожалению, задачи, выполняемые этим подразделением, специфичны и не подлежат оглашению. Все вы предупреждены о границах доступной информации. Прошу вас, впереди нас ждет осмотр позиций морской пехоты. И «операторы» напирают сзади, ненавязчиво подталкивая вперед своих подопечных. Женские лица – как видения из потусторонней жизни. Отголоски волшебных запахов наполняют рты слюной. Неужто это все по-настоящему? – Господин подполковник. Я бы хотела взять интервью у этого солдата, – раздается рядом со мной. Высокая брюнетка в брючном костюме останавливается возле меня. – Мне очень жаль, мисс… э-э-э… Каховски, но у нас мало времени. – Ничего, я вполне могу пропустить часть программы, – отвечает брюнетка спокойно. – Карл, готовь аппаратуру. – Мисс, самостоятельные передвижения по зоне боевых действий запрещены. К тому же я не смогу гарантировать вашу безопасность, – мямлит сопровождающий. – Ничего, я подожду вас тут, – не сдается журналистка. – Вон тот часовой вполне справится с нашей защитой. К тому же разве не вы уверяли нас, что здесь абсолютно безопасно? – Подполковник, нам обещали показать передовую, – требовательно произносит кто-то из толпы. – Действительно, офицер. Мы не можем вечно выдумывать подробности. Покажите нам войну! – поднимаются новые голоса. – Мисс Каховски, мы вернемся через двадцать минут. Ожидайте нас тут. Крыса отряжает одного из пехотинцев для охраны строптивой. Солдат отделяется от своих и занимает позицию у стены. Оглядывает улицу в обе стороны. – Итак, дамы и господа, впереди вы видите воронки. Это следы от разрывов мин. Теперь вы видите, что нам противостоит прекрасно вооруженный и жестокий противник, а вовсе не те беззащитные дети, что часто изображаются на вражеских карикатурах… – Голос гида постепенно удаляется. Из группы технарей на нас внимательно пялятся неприметные личности. Наконец исчезают и они. Бриджит Каховски спокойно разглядывает меня. Оператор за ее спиной устанавливает треногу с аппаратурой. Подбрасывает в воздух передвижные голокамеры. Крохотные жучки повисают, мягко жужжа. – Вряд ли я смогу рассказать вам что-то интересное, мисс Каховски. А если и смогу, вы все равно не сможете это использовать, – говорю я, чувствуя себя чудом природы: на нас, не скрываясь, таращится весь взвод, не исключая конвоира. – Будьте добры, – обращается Бриджит к конвоиру, – господин подполковник из штаба группировки разрешил взять интервью у этого солдата. Не могли бы вы отвести остальных солдат немного дальше? Нам нужно пообщаться наедине. Конвойный кивает, даже не ухватив сути вопроса. Оглядываясь, бойцы плетутся к соседнему дому. – Карл, ты тоже постой в сторонке. – Ясно, Бри. Запах ее духов будит внутри забытые ощущения. – Знаете, Бриджит, вы по-прежнему здорово пахнете, – говорю зачем-то. – Вижу, вы меня узнали. Как вас зовут? – Ивен Трюдо, мисс Каховски. Третий взвод роты «Альфа» Третьего… – Это лишнее, – останавливает она. – Достаточно имени. – Глупо звучит, но я рад, что вы сумели выбраться из лагеря, Бриджит. – Это было что-то ужасное, – признается она. – Нас лапали все, кому не лень. Кормили раз в день какой-то баландой. По малейшему поводу били прикладами и ногами. Спали на земле. Я пробыла там целую неделю. Потом едва уговорила дознавателя связаться с пресс-центром группировки. Тогда нас вытащили. Мне кажется, что я пробыла там целый год. – Война – жестокая штука, мисс. Вовсе не то увлекательное приключение, как вы пишете, – говорю, чтобы что-то сказать. – Как странно. Мне даже не хочется вас убить, Ивен, – говорит женщина отстраненно. – Так бывает, Бриджит, – заверяю я. – К тому же смерть тут – не наказание. – Представляю себе, – говорит она. – Не мелите ерунды, Бриджит. – Она удивленно смотрит на меня. – Вы не можете этого представлять. – Вы так думаете? – Уверен. Зачем вы решили поболтать со мной? Эти типы из Безопасности вам теперь из пресс-центра высунуться не дадут. – Плевать. Все равно нам тут лапшу на уши вешают. Настоящая война где-то там. Какая разница, откуда врать? – Вам так хочется написать правду, Бриджит? – Иногда, – тихо говорит она. – Думаете, кому-то в мире интересна эта кровавая грязь? Она пожимает плечами: – Надеюсь. – И вы полагаете, что ваш материал пропустят? Не смешите меня, мисс. Зачем вы тут? Хотите отомстить? – Откуда мне знать, – досадливо отвечает она. – Все так перепуталось. За что вас сюда? – Убийство офицера, – говорю. И после паузы: – По неосторожности. – Надеюсь, вы убили того, о ком я думаю, – тихо говорит она. – Именно так, мисс. – Есть в мире справедливость… – Да бросьте вы. Нет ее и не было никогда. А та, что есть, всегда за чей-то счет. |