Онлайн книга «Путешествие идиота»
|
«Групповая цель на дистанции атаки, разделяется… обнаружен захват поисковым радаром…» «Принял…» – Шакал – Красному волку. Отвлекаю гостей. Уходи. Это Борислав. Не ушел, поганец. Пикирует сверху на мою пару. Герб тоже остался. Крутит карусель один против троих. Ну, парни, вы даете! А я вас швалью опустившейся считал. Вот ведь как бывает… – Красный волк. Уйти не могу, груз не пристегнут. Иду курсом 80. Облачко конфетти на тактическом дисплее. Молодчина, Борислав. «Обнаружен пуск ракет, две единицы, пеленг сто двадцать». – Шакал, пуск с земли! – Принял. Укол где-то внутри. Биение чужого пульса. Милан подключился. Бортовой доктор накачивает ему в кровь стимуляторы. Тело по-прежнему лежит неудобно. Сам не повернется уже. Потому как едва не труп. Не пристегнуться ему. Тут и здоровый вряд ли развернется, в такой тесноте. Решение неожиданно – наполняю кабину оператора аварийным гелем. Тот еще вариант, но за неимением лучшего… Теперь вперед. Не подведи, старик! Движки вибрируют так, словно внутри полтонны той самой гальки с пляжа. Ветер, гад, норовит прижать к воде неожиданным порывом. Тряска усиливается. Сто километров от берега. Уйти дальше. Хрен его знает, что за дальность у их ЗРК. Сто тридцать. Облачко конфетти. Второй гость кувыркается в море. Сто шестьдесят. Пора. Нос задирается в зенит. Указатели тяги в красном секторе. Горячо плечам. Не настоящим, конечно. Плечам меня-самолета. Растет температура обшивки. Проходим слой густых, набитых скомканной ватой, облаков. Тяжелые кувалды бьют меня со всех сторон. Отбойные молотки норовят проделать дыру в сердце. Боль в боку, спине. Резкий укол и тупое, с оттяжкой, ощущение больного зуба. Отказ системы управления правого маневрового. – Красный волк – всем. Ухожу. Сваливаем, парни. – Вижу. Понял,– откликаются «Зонтики». Тряска усиливается. Боль растет. Сцепляю зубы, чтобы не закричать. Трудно дышать. «Вышли из зоны поражения… истечение топлива в камеру правого маневрового… система управления не действует…» «Принял». Небо чернеет. Тактический дисплей один за другим зажигает звезды-ориентиры. Вываливаемся на орбиту. Снижаю тягу. Сипение в глотке. Холодная струя разливается внутри. Что-то немеет в кишках. Нарушена герметичность кабины. Изо всех сил стараюсь не шевелить правой стороной – кто его знает, чем может кончиться срабатывание неисправного маневрового. Отказ тактического дисплея. Пелена и муть в глазах – ориентируюсь через датчики наведения и обнаружения. Надеюсь, шлем Милана не поврежден. Пока его пульс в норме. Ковыляю к борту, словно калека. Для поворота вправо исполняю всякие мудреные кульбиты. Шевелю тело двигателями ориентации, переворачиваюсь, потом даю импульс левым маневровым. Рыскаю, как пьяный. «Зонтики» тихонько ползут сзади. Сопровождают. С приближением борта чувство бессилия возрастает. Посадочный створ уходит справа налево и наоборот. Никак не могу зайти правильно. Я, как горнолыжник, у которого сломана одна нога. И очки снегом запорошены. Боль самолета терзает меня со всех сторон. Зуд вытекающего топлива – как невыносимое желание почесаться в недоступном месте. «Угроза взрыва правого маневрового двигателя. Рекомендации, вариант 1: катапультирование. Вариант 2: отстрел правого маневрового». «Принял». Белая громада базы, кружась, растет мутным пятном. Делаю неимоверное усилие. Вы когда-нибудь пробовали оторвать себе палец? – Красный волк, внимание всем. Отстреливаю маневровый… Беззвучная красная вспышка. Обжигающая боль. Бело-рыжий обломок меня, крутясь, летит прочь. Вспышка! Я слепну на правый борт. «Взрыв по правому борту. Повреждение системы наведения. Датчики наведения правого борта вышли из строя. Переключение на навигационные…» «Принял». Зрение частично восстанавливается. Только вижу я теперь так: все ориентиры – как на ладони. А посадочный створ – мутное пятно, что беспорядочно скачет по обзорному экрану. – «Будущее Земли» – Красному волку. Посадка невозможна. Угроза аварии и взрыва. Переходи на вектор 30 – 80 и катапультируйся. – Красный волк. Ответ отрицательный. Со мной Сурок, отстрелить его не могу. Голоса вокруг. Я впитываю их всем телом. Авианосец беззастенчиво щупает меня, снимая с меня потоки данных. – Красный волк, в посадке отказано. Следуйте рекомендациям. Чертыхаясь, прибавляю тяги. Ковыляю по широкой дуге, вновь целясь вдоль борта. – Красный волк, захожу вдоль борта. Прошу аварийный захват,– сиплю в пространство. Внутри детская обида. Хочется плакать. Голос Крамера. Спокойный, как лед в стакане. – Красному волку. Отказ. Катапультируйся. Попытку входа в створ классифицирую как недружественные действия. «Множественные захваты системами наведения…– тут же комментирует Триста двадцатый.– Угроза атаки…» Я почти физически ощущаю, как сходятся на мне лучи дальномеров базы. Я упорно ползу, вихляясь, к растущему белому пятну. – Катапультируйся…– едва слышно доносится внутри меня голос Милана из кабины оператора. – Заткнись ты, черт! – Красный волк, захожу с правого борта,– упрямо говорю я. – Здесь Шакал,– раздается напряженный голос Борислава.– Внешние каналы отключены. Открываю огонь через десять секунд… Требую посадки Красного волка. Точки «Зонтиков» со стороны основных отражателей. Даже их крохотные ракеты в упор способны повредить дорогущие чаши настолько, что стоимость ремонта снесет к чертям собачьим весь бюджет. Пауза. Пятно борта растет. Меня медленно сносит вверх-влево. Еще немного, и второй заход. Голос диспетчера: – Три ловушки по правому борту. Двигатели стоп. Готовься к жесткой посадке. Оранжевые пятна мечутся, словно фонари на ветру. Резкий толчок. По касательной задеваю край ловушки. Теряя всякую ориентацию, кувыркаюсь дальше. Стиснув зубы и закрыв глаза, принуждаю себя отключиться от управления. Теперь любой импульс может размазать меня о борт или об один из множества возвышающихся на корме базы пилонов. Триста двадцатый начинает доклад, но я прерываю его мысленным усилием. Он послушно умолкает. Тишина густая, как мед. Потрескивание помех. Глупо умереть вот так, в тридцати метрах от базы. Замерзающий аварийный гель сочится в кабину. «Прощай, Триста двадцатый…» «Прощай, Юджин Уэллс…» Удар, который обрушивается на мое битое-перебитое тело, таков, словно я на полном ходу въехал в стену. Перешибает дыхание. Белая обжигающая боль гасит все вокруг. Внутри меня едва теплятся отдельные очаги работающего оборудования. Остальное – мертво. Не скомпенсированная ничем перегрузка вышибает к чертям систему управления. «Москито» медленно ускользает от меня. |