Онлайн книга «Малыш и Буйвол»
|
А значит есть светильник. Следовательно, это не склеп. – Есть тут кто? – повторил Буйвол. – Эй! И снова никто не отозвался. Если светильник горит, значит люди где-то рядом. – Малыш! – позвал Буйвол и поперхнулся слюной. Он вдруг почувствовал жуткий голод. А это значило, что теперь с ним все в порядке. Подземный храм жил по своему тайному распорядку. Днем монахов почти не было видно. То ли они занимались делами на поверхности, то ли отсиживались в кельях-одиночках. С наступлением вечера слуги Локайоха собрались в трапезных и молельных. Малыша туда не пускали, и он мог только предполагать, что там происходит. Еду дважды в день приносил ему Суайох, оставлял на треногом столике – хлеб, сыр, рыба и вода. Первую ночь Малыш провел в келье рядом с Буйволом. Утром он чувствовал себя совершенно разбитым – всю ночь его мучили кошмары, он задыхался под землей. После этого он старался как можно чаще бывать под открытым небом, за воротами храма. И каждый раз, выходя из пещеры, он наслаждался яркими красками мира, тихим многоголосием природы и вкусом свежего воздуха. Спал он теперь на улице рядом с кобылой, зарывшись в охапку травы. Монахи его игнорировали. Они не замечали его приветствия – и он перестал здороваться с ними. Они не отвечали на его вопросы – и он уже ни о чем их не спрашивал. Только Суайох иногда произносил что-нибудь непримечательное и скучное. Малыш так и не понял, сколько же монахов проживает в многочисленных пещерах храма. Иногда ему казалось, что он единственный живой человек в этом подземелье. А иной раз из запретных молельных комнат до него доносился приглушенный гул сотен голосов. Главная пещера почти всегда пустовала и это казалось странным – никогда никого не видел Малыш возле алтаря перед золотой статуей бога. Он не мог понять даже, насколько велик монастырь. Ему запретили совать свой нос куда не следует, а на вопрос, что будет, если он не послушается, многозначительно промолчали. И он не решался ослушаться. И вовсе не потому, что боялся этих странных монахов, а лишь из-за опасения потеряться в лабиринте бесчисленных ходов. Малыш с нетерпением ждал, когда Буйвол придет в себя и можно будет отсюда убраться. – Эй! – Буйвол перевернулся на другой бок. Это оказалось не так трудно, только раненая рука отозвалась болью, и на чистой тонкой повязке проступило кровавое пятно. Треногий стол с объедками. Светильник над ним. Из трех фитилей зажжен лишь один. – Проклятье… – пробурчал Буйвол. – И куда все запропастились?.. – Он набрал в легкие побольше воздуха и заорал во всю глотку, довольный тем, что может кричать так громко: – Малыш! Чтоб тебя разорвало! Где ты там?! Кровь прилила к голове, застучала в висках. Глаза застила красная пелена. Перевязанная рука запульсировала тянущей болью. Буйвол какое-то время ждал ответа, напряженно вслушиваясь в могильную тишину. Так ничего и не услышав, он сердито фыркнул, рывком приподнялся на руках, спустил ноги на пол. Сел. Выдохнул. Закрыл глаза, борясь с головокружением и тошнотой. Скрипнул зубами, стиснул кулаки, отгоняя одолевающую слабость. Опираясь на жесткую постель, Буйвол встал на ноги. Сильно качнувшись вперед, теряя равновесие, сделал шаг. Потом еще один. Прижавшись к стене, перевел дыхание. Разозлился на себя за немочь и беспомощность. Шагнул к портьере, вцепился в плотную ткань, решительно отдернул. Открывшаяся черная дыра дохнула затхлостью. Буйвол осторожно сунул голову в непроглядную тьму прохода, пробормотал удивленно: – Да где же это я? И вдруг из мрака прямо на него двинулась серая тень. Он шарахнулся, ударился раненой рукой о стену, взвыл от боли, потерял равновесие, судорожно схватился за занавеску, но ткань с треском расползлась, наверху что-то лопнуло, и Буйвол мешком свалился на пол. Сорванная завесь накрыла его, он попытался сдернуть ее с головы, но лишь еще больше запутался. Он на четвереньках пополз куда-то вслепую, налетел лбом на стену. Дернулся, силясь встать, завалился на бок. И замер, беспомощный, незрячий, спеленатый словно младенец. Даже ругаться не мог – пыль забила горло. А рядом кто-то знакомо хохотал. Над ним! Серая тень! Он отплевывался, чихал и кашлял одновременно. Чьи-то руки помогали освободиться. – Ты! – выдохнул Буйвол, и снова захлебнулся пылью. Звонко хохоча, его распутывал Малыш. Наконец-то освободившись, отплевавшись и откашлявшись, угрюмый Буйвол долго разглядывал развеселившегося друга. – Что смешного? – спросил он. – Ничего особенного, – развел руками улыбающийся Малыш. – Как ты себя чувствуешь? Буйвол не ответил, он сам задал вопрос: – Где мы? – В монастыре. – Где? – переспросил Буйвол, заподозрив, что Малыш над ним издевается. – В монастыре служителей Локайоха. Под землей. В пещерах. Буйвол, надув щеки, фыркнул, почесал переносицу. – Правда? – Ага, – Малыш кивнул. – И как мы тут очутились? – Ты не помнишь? – Помню только как шли через горы. Как спускались помню. А дальше что? – А ничего. Нам встретился человек. Монах. Он отвел нас сюда, изрезал твою руку, промыл рану какой-то гадостью, пошептал что-то, наверное помолился, потом… – Моя рука… – Буйвол посмотрел на повязку, пропитавшуюся свежей кровью. Спросил с затаенным страхом: – Он меня изуродовал? Я не чувствую руку! Она работает? – Он тебя вылечил, – сказал Малыш. – Ты ничего не соображал, бормотал что-то насчет серой тени и судьбы… Буйвол вздрогнул. – …ты сам не свой был. Мне пришлось привязать тебя к седлу, чтобы ты не свалился. Да ты бы помер, если б не этот монах! – Локайох, – сказал вдруг Буйвол, и Малыш понял, что друг его совершенно не слушает. – Что? – переспросил он. – Та тень! В моих снах! Это Локайох! – Да? – Ему что-то от меня было нужно! Малыш, прекратив улыбаться, с тревогой глянул на товарища. Сказал неуверенно: – Пожалуй, на сегодня достаточно болтовни. Давай-ка я помогу тебе добраться до постели, ты ложись, отдыхай. А я попробую раздобыть еды. – Что им нужно от нас? – Буйвол задыхался, и Малышу показалось, что его друг опять бредит. – Ну-ка поднимайся! Пошли отдыхать! – Что они хотели? – Буйвол отбросил протянутую руку друга. – О чем ты? – обеспокоенный Малыш присел рядом с товарищем, нахмурившись, заглянул ему в глаза. – Не знаю… – Буйвол вдруг обмяк, голос его зазвучал глуше. – Не знаю… Сам не пойму… Странные сны… Ничего не могу вспомнить. |