Онлайн книга «Три легенды»
|
– Как ты это делаешь? – спросила ведьма. Хозяин не отозвался. Когда рыба была готова, ведьма кликнула домового и тот не замедлил явиться – возник где-то за спиной, фыркнул, спросил: – Уже? – Попробуй. Хозяин не заставил себя упрашивать, мигом уселся за стол, пододвинул к себе горячий противень. Какое-то время чавкал молча, потом проронил: – Костлявая. Ведьма вздрогнула, обернулась. Переспросила: – Что? – Рыба, говорю, костлявая. – Да?.. – безразлично сказала она, думая совсем о другом. Она словно перенеслась в прошлое… – Костлявая, – сказал Тин. – Что? – Ты костлявая. Сплошные мослы, – он пощекотал мизинцем ее голый живот, медленно провел ногтем по коже, коснулся груди. – Впрочем, не везде. Кое-где ты очень даже ничего. – Я ведьма, – сказала она. – Я должна быть костлявой. Он приподнялся на локте, заглянул ей в лицо, пытаясь понять, шутит она или говорит серьезно. Спросил: – Правда? – Да, – она улыбнулась. – Ты хоть раз слышал про ведьм-толстух? – Слышал, – он навис над ней, поцеловал в губы, провел рукой по бедру… – Подожди! – остановила она его. – Давай пока просто поговорим. – А я хочу повторить. – Ночь длинная. – Жизнь еще длинней. И все равно ее всегда не хватает. – Ты говоришь словно старик. – А я и есть старик. Двадцатидвухлетний старик. – Тогда я старуха. – Двадцатилетняя костлявая старуха, – подхватил он. Они засмеялись. Сцепили руки, обнялись. И долго лежали так, ничего не говоря, но все понимая без слов. Высоко в небе мерцали звезды. И месяц – острый, новый – словно трещина в темном небосводе. – А знаешь, – задумчиво сказала она, – я хочу, чтобы у меня родилась девочка. – Ты не шутишь? – он коснулся губами ее губ и повторил, передавая свои слова изо рта в рот: – Не шутишь? – Нет… – Ты выйдешь за меня? – Нет. – Почему? – Потому что я ведьма. – А я буду твой ведьмак. – Нет. – Почему? – Я ведьма. Ведьма! – Ну и что? – Я не могу жить как все. – А мы не будем жить как все. – Нет, – она немного отстранилась. – Нет, нет, нет… Он помолчал, потом заметил, как бы между прочим: – И, вместе с тем, ты хочешь девочку. Дочь. – Да, – она улыбнулась, представив маленькое розовое существо у своей груди. – Знаешь, я даже имя ей придумала. – Какое? – Я назову ее Таура. – Таура? Неплохое имя. Но будет ли она счастлива без отца? – У нее будет отец. У нее будет семья. У нее будет все. – Это загадка? – Для тебя может быть… – Это еще вкусней, чем суп, – сказал домовой. – Эй… эй! Ты слышишь меня? Ведьма повернулась к нему. В глазах ее стояли слезы. – Что? Домовой какое-то время потрясенно смотрел на ведьму, затем натужно сглотнул и произнес: – Ты… плачешь… Плачешь? Но почему? – Я уже старая, – прошептала ведьма, – я всегда плачу, когда вспоминаю… – Знаешь, – домовой отвернулся в сторону, опустил глаза, – ведь кроме вас, людей, больше никто не умеет плакать. Разве только собаки. Иногда. И больше никто. Почему? – Откуда я знаю?.. – Тебе плохо? – после минутного молчания спросил домовой. – Да… Нет… Я не знаю… – ведьма смахнула влагу с ресниц, вытерла рукавом глаза. – Просто я не могу удержать слезы. – Это так странно. И так страшно. – Страшно, – согласилась ведьма и попыталась улыбнуться. – Дварф никогда не плакал. И Урс тоже… – А Вигор? – вырвалось вдруг у ведьмы. – Вигор? Я плохо его знал. Я его немного боялся, ведь он колдун, настоящий колдун, хоть и однорукий. Знаешь, что он сделал? – Знаю, – ответила ведьма. – Мне ли не знать? – Он настоящий колдун, – задумчиво повторил домовой. – Сильный… Но я видел, как он плакал… Я видел… – Где он сейчас? Он ушел? Куда? Когда? Домовой задумался, почесал затылок. – Мне сложно вспомнить, когда это случилось… Давно… Умер Кречет, и тогда колдун оставил свой дом. Дварф еще жил здесь, и перед тем, как Вигор ушел, у них был долгий разговор. Я не знаю о чем… Но когда? Десять лет назад? Пять?.. Нет, больше… И этой же осенью Дварф тоже ушел. Да!.. Потом он вернулся, пожил какое-то время и ушел опять. Куда? Я не знаю… – А колдун? – Вигор? Он… он… Раззерногригт говорил что-то. Да! Про деревню на юге. На юго-востоке. Маленькая деревня. Змеиный ручей… – Что? Говори ясней! – Не мешай, – домовой сердито отмахнулся, – я вспоминаю!.. Да-да! Селение возле Змеиного ручья, не то в устье, не то на истоке. Туда он и думал направиться. – Он сейчас там? – Откуда я знаю? Дай еще рыбы. – Когда он ушел? Ты можешь вспомнить? Домовой неожиданно поскучнел, зевнул, отмахнулся: – Почему я должен вспоминать? Они все ушли и оставили дом умирать. И ты уйдешь… Дай поесть… Ведьма еще какое-то время пыталась растормошить Хозяина, выведать у него какие-нибудь подробности, но все без толку. Домовой замкнулся, если и говорил, то только про еду, да еще жаловался на одиночество. Ведьме пришлось отступиться. Прошло шесть дней. Ведьма ловила рыбу, готовила, убирала дом, штопала постоянно откуда-то возникающие прорехи на одежде, наводила порядок в своей коллекции предметов, раскладывала их по бесчисленным карманам и кармашкам, распределяла вес… Часами бродила по лесу, собирала грибы, орехи, ягоды. Спускалась к реке. И каждый день она говорила себе: завтра ухожу! Но вечером находилась какая-то причина, чтоб остаться еще на день. То рыба, которая сушилась на солнце, вдруг оказалась вымоченной нежданным дождем, то Хозяин пропал куда-то на сутки – а уходить не попрощавшись ведьма не хотела, то еще что-то… Ведьма отлично понимала, что на самом деле она сама выдумывает эти причины, не желая покидать уютный, ставший уже родным, дом. Она подружилась с бобрами. Часто спускалась к плотине, садилась на ствол поваленной осины и смотрела на студеную воду, перехлестывающую через край запруды. Зверьки привыкли к ее присутствию. Они уже не прыгали в воду, стоило ведьме появиться на берегу, а продолжали заниматься своими делами. Ведьма с интересом наблюдала за ними и иной раз засиживалась дотемна. |