Книга Контрольное вторжение, страница 124 – Михаил Медведев

Наш премьер Калмыков не менее высокопарно клялся в верности гуманистическим идеалам Человечества и обещал отблагодарить братьев по оружию со всей щедростью, но не сейчас, а при первой возможности.

Политическое словоблудие всегда вызывало у меня инстинктивное желание переключить канал и сунуть в рот что-нибудь вкусное. Компьютер прекратил трансляцию раньше, чем я успел приказать ему это сделать, но желание слегка подкрепиться не пропало. Все-таки я бесчувственное чудовище. Мой мир лежит в руинах, мои друзья мертвы, а у меня только одно желание — пожрать. Укоряя себя собственным непомерным аппетитом, я открыл холодильник. Аппетит сразу исчез. Учитывая рвотные позывы, можно даже сказать, что он стал отрицательным. Я никогда не считал себя впечатлительным человеком, но мертвечина в холодильнике, из которого только что собирался кушать, — это слишком даже для меня.

Голова старика была насажена на прозрачные штыри системы автономного жизнеобеспечения. Система действовала. Она жужжала и гоняла по трубкам крошечные пузырьки. Я потрогал пальцем заиндевевшую кожу.

Послышался тихий хруст. Абсолютно мертвая голова.

Ее поместили в холодильник, чтобы она не завоняла, а систему жизнеобеспечения просто забыли выключить.

В это время петли сверхпрочной двери бункера заскрипели. От их фирменного скрипа я пытался избавиться несколько десятилетий, но что бы я ни делал, он непременно через некоторое время появлялся вновь. Наверное, скрип был неким скрытым сакральным свойством тяжелой армированной нановолокнами двери.

— Кто там? — угрожающе спросил я и скользнул взглядом по экранчику сторожевого демона.

Демон извещал о том, что за дверью находится Петр Васнецов, то есть я сам. «Я» пришел один, без оружия и с мирными намерениями. Индикатор агрессивности слегка светился розовым, что скорее означало страх и смущение, чем боевой настрой. Я не стал блокировать замок.

— Здравствуй, братишка. — Таинственный гость был на голову выше меня, хотя и поуже в плечах.

Он боком протиснулся в бункер, дружелюбно улыбнулся и протянул мне руку. Ладонь, которую я автоматически пожал, оказалась теплой, сильной и слегка влажной.

— Какими судьбами? — процедил я сквозь зубы с неожиданной враждебностью.

Гость посмотрел на меня с удивлением. Не найдя что ответить, он несколько раз потряс головой, от чего его взлохмаченная шевелюра пришла в движение. Слипшиеся волосы напомнили мне щупальца дохлой медузы, намертво присосавшейся к макушке моего ментального двойника. Одежда у «братишки» была ничуть не лучше прически. Похоже, что прежде, чем добраться до бункера, он, как и я, прошел длинный и трудный путь. Гость поймал мой брезгливый взгляд, а возможно, прочитал недружелюбную мысль. Его глаза стали жалобными, просящими о снисхождении и одновременно злыми, как жала электрошокера.

— В чем дело? — холодно спросил он.

— Зря ты пришел.

— Почему?

— Точка бифуркации твоего мира была раньше моего дня рождения. Ты не имеешь к ней никакого отношения, а значит, ты всего лишь моя случайная копия. В лучшем случае.

— Ага, — он сдержанно кивнул, и между его зрачками с неслышимым треском проскочила невидимая сердитая искорка. — А в худшем случае кто?

— Клон или искусственная подделка. Вроде горга, — мои слова прозвучали неприятно громко.

Они даже отразились эхом от близких стен и слегка завибрировали.

— Ну, убей меня, — с покорным вздохом предложил мой двойник.

От этой старой, как все параллельные миры, фразы что-то изменилось в атмосфере бункера. Театральная помпезность встречи разрушилась. Двойник превратился в живого человека. Его неопрятная прическа меня больше не напрягала. Волосы перестали изображать медузу. Слишком длинные руки больше не ассоциировались с обезьяньими конечностями, а белые щеки, чуть прикрытые наждачной небритостью, не принадлежали непонятному зомби, явившемуся из иного мира. Человек как человек. Вот только взгляд по-прежнему недобрый.

— Не вижу смысла убивать, — я пожал плечами. — Кстати, я ведь, строго говоря, тоже копия. Откопирован вместе с этим миром. А настоящий оригинал погиб на Марсе. Он был мерзкой личностью. Из-за него мы все умылись кровью.

— Не только из-за него, — возразил Петр, искры в его зрачках погасли, от чего глаза слегка потускнели и сузились, предвещая возвращение улыбки. — Мы с тобой тоже имеем отношение к причинам этой бойни. — Он по-хозяйски расположился в кресле Готлиба.

— Объяснись, — потребовал я. — Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что мы с тобой лично виноваты в той войне, которая уже случилась, а равно и в будущей, которая еще только случится. Ты должен поверить, что я не клон и, конечно же, не горг. Я такая же параллельная личность, как и ты. Когда Прохор Ильич принес мне тетрадки, где была расписана история вашего мира до вторжения кохонов, а также моя личная судьба во всех подробностях вплоть до внезапных вызовов к доске, я понял, что жизнь Петра Васнецова уже кем-то прожита, и решил…

«Ты не клон, ты клоун», — подумал я и перебил его:

— Кто такой Прохор Ильич?

— Это он создал наш мир, — палец Петра Васнецова показал на мертвую голову в холодильнике.

— Так он ваш бог? — не сдержавшись, ляпнул я. — Мощи не хочешь забрать?

— Мозг не хочешь включить? — вяло отпарировал он.

— Сам включи. Какие тетрадки?! Наша машина времени неспособна передавать в прошлое материальные объекты. — Я медленным, почти прогулочным шагом начал перемещение от холодильника к своему креслу. — В прошлое может уйти только жизненный опыт. Три-четыре терабайта и не более того. Бесплотные нули и единицы. О каких тетрадках ты говоришь?

— Я знаю эту подробность, брат. Прохор Ильич Викторов выучил всю информацию наизусть, а потом переписал в тетради. Это он создал точку бифуркации. Послушай меня…

— Нет, послушай ты меня. Мозг, в который передается информация, должен быть один и тот же, как в прошлом, так и в будущем, то есть, чтобы переместить меня в прошлое, нужно, чтобы я в этом прошлом уже был, а ваша точка бифуркации слишком старая. Ты — провокатор.

Слушая меня, мой двойник не помешал мне добраться до кресла. Теперь если ситуация перейдет в критическую фазу, то у меня будет некоторое преимущество.

«Кокон», — подумал я, и мое кресло окуталось невидимым силовым полем.

— Ты не владеешь всей информацией. — Двойник поднял руку, будто хотел встать и погладить голову старика, лежащую в холодильнике, но передумал и вместо этого почесал собственный подбородок. — Ты видишь перед собой самого старого человека во всех трех мирах. Он появился на свет в 1902 году.

— Ты родился в 1902 году? Бред, — я скептически улыбнулся. — Такое совпадение невозможно.

— Да не я, — раздраженно отмахнулся он. — Тот, в холодильнике.

— Это невозможно, — отрезал я.