Книга Контрольное вторжение, страница 65 – Михаил Медведев

Пока я разбирался с оружием, Бартони выбрался из-под умирающего телохранителя и, стоя на четвереньках, злобно поглядывал на меня. Очень хотелось пнуть его в бок, чтобы он залаял или заскулил. Бурча ругательства, я приподнял оскотинившегося двойника за шкирку, поставил на ноги и продемонстрировал ему все возможности ножа в непосредственной близости от его дрожащих губ. Лицо моего пленника вытянулось, посерело, а глаза слегка вылезли из орбит, однако он сумел удержать себя в руках и не запаниковал, чем вызвал у меня легкий приступ извращенного самоуважения.

— Зачем? — хладнокровно осведомился он. — Я же тебя и так отпускал.

— Зачем тебе меня отпускать? — ответил я вопросом на вопрос. — Я — это ты. Ты мог сам прийти к нам и получить все то, о чем сегодня у меня просил. За просто так. Не унижаясь и никого не предавая. До того, как началась война, тебе были бы только рады. Совсем небольшое усилие с твоей стороны, и тысячи людей остались бы живы. Почему ты не сделал этого усилия?

— Дурак, — его голос дрогнул от обиды. — Я не виноват. Меня заставили. Когда мы отправлялись в прошлое я, ну или ты… Ты должен помнить, как стрелял в Сашку и Борея, а на себя самого у меня… У нас… Пули, короче, не хватило. Микроволновый излучатель, который Борей делал, вообще не включился, а фреза лишь слегка повредила мозг, но не разрушила его. Я пятнадцать лет в коме провалялся, и все эти пятнадцать лет они пытались вытащить из меня наши секреты. Ты понимаешь, что я прожил целую жизнь, даже две, в настоящем аду. — Бартони покосился на труп господина Гло и поморщился.

— Но ведь был же способ умереть? — с горечью вопросил я. — Почему ты остался жить?

— Умирать еще труднее, чем жить. Ты не представляешь, каково мне было здесь жить, но я не смог убить себя. Я привык к тому, что вокруг меня одни уроды. Уроды поработили весь этот никчемный мир. Они перестали прятаться и уже ничего не боялись. Убивали всех лишних, стирали с карты целые страны. Те народы, которые осмелились сопротивляться, истребили полностью, как опасных животных. А остальных, не вошедших в число избранных, теперь разводят на специальных фермах.

— Разводят?

— Выращивают, как сексуальный и биологический материал. Ну и на мясо, само собой. Никогда не пробовал человечину? Довольно вкусно. Вначале из нее готовили дорогую собачью еду, а потом стали делать и обычное жаркое.

— И ты служил людоедам? — спросил я почти спокойно.

— Да. Служил. Служил и был счастлив, потому что страшнее смерти ничего нет, — печально ответил он, и мне показалось, что я услышал свой собственный голос, записанный на магнитофонную ленту.

— Как тебе удалось продержаться столько лет в одном и том же теле?

— Я кое-что значу в этом мире, — с непонятным высокомерием изрек он.

— Но как ты прожил столько? — Мне захотелось взять его за горло и хорошенько встряхнуть. — Никакая медицина неспособна столько времени поддерживать полноценное существование человеческого организма. Ты должен был разложиться лет сто назад.

— Почему же? — В его взгляде на секунду появилось и сразу же исчезло горделивое превосходство. — Наши врачи очень хорошо умеют пересаживать органы. Главное, чтобы донор был качественный.

— Донор? Качественный? То есть для пересадки вы клонируете людей, а не органы?

— Почему клонируем? Натуральные лучше и дешевле. Если тебе понадобится, то рекомендую косовский товар. Могу устроить. У меня там друг лесником работает…

Он осекся, потому что я зарычал. Кровь закипела на моем заледеневшем сердце. Мне стало страшно. Страшно за свой мир, который столкнулся с чем-то непостижимо чудовищным. Реальность, где даже я сам, не копия, не клон, а именно я продался дьяволу ради сохранения своей никчемной жизни, не должна была существовать. Моя рука дрогнула, и лезвие слегка изменило положение, готовясь вонзиться в беззащитную глотку старика. Одно движение, и этот мир исчезнет.

— Моя смерть уже ничего не изменит. Пожалуйста, не надо, — старик умоляюще сложил руки на груди.

Ну почему он не умер тогда, в доме Перцова?

— Помоги мне выбраться, — потребовал я.

— Ты можешь идти. Я гарантирую тебе жизнь.

— Мы пойдем вместе.

— Это невозможно, — он застонал. — Я слишком важен. Меня не выпустят.

— Тогда мы умрем вместе.

Из его глаз брызнули не по возрасту обильные слезы.

— Тут есть телепорт… — всхлипнул он, плаксиво растягивая слова. — Я планировал отправить тебя через межпространственный телепорт. Тебя бы высадили на плато Большой Сирт.

— Там нет городов!

— Тебя нашли бы по твоему мобильнику. — Он жалобно всхлипнул.

Я, наверное, пожалел бы старика, будь он не имеющим ко мне отношения посторонним человеком, но он был мною, а жалость к себе не в моих правилах.

— Веди!!

— Только не убивай!

Бартони дрожал. На его шее выступили крупные капли желтоватого пота. Мысленно я называл это существо Бартони. Он, конечно, я, и зовут его, как и меня — Петр Васнецов. И все-таки он — Бартони. Потому что его тело состоит из органов убитых людей и он ел человечину.

Я тоже ел человечину. И не раз. Жизнь длинна, и нельзя зарекаться ни от чего. Иногда приходится питаться чем попало. Однажды мы с моим напарником съели свои ноги, когда застряли на Ганимеде, а спасательный рейдер разбился в Поясе Астероидов, но мне никогда бы не пришло бы в голову жрать человеческое мясо ради развлечения. Хотя почему бы не пришло? Пришло. И именно в мою голову. Я с ненавистью пнул Бартони.

— Придется переодеться, — прохрипел он. — В скафандры…

— Где скафандры?!

Бартони неопределенно махнул рукой. Я слегка двинул его кулаком по скуле. Из его рта послушно брызнула слюна, а с уголка губы поползла бледная струйка розовой пузырящейся крови.

— Я покажу, — почти беззвучно всхлипнул он.

Мы двинулись к выходу. Бартони показывал дорогу.

Он опасно покачивался из стороны в сторону, приседал и изредка опирался на костяшки пальцев, как обезьяна.

Я шел за ним, борясь с искушением раскромсать ему затылок лазерным лезвием. Меня удерживало только то, что как только он умрет, этот мир исчезнет, а вместе с ним исчезну и я. Умирать не хотелось. Да и зачем умирать, если есть шанс выполнить миссию и остаться в живых? Я всегда стараюсь выжить, когда имеется такая возможность. Мы прошли несколько десятков метров по коридору, свернули под арку и оказались в широком холле с высоким потолком и мягким половым покрытием. Справа у стенки, рядом с разлапистой декоративной пальмой, уютно расположился круглый постамент поста охраны. На постаменте скучал солдат. Услышав шаги, он напрягся и вытянулся в струнку, но, заметив нас, снова уныло ссутулился, согнул ногу в колене и недружелюбно выпятил вперед нижнюю челюсть.

— Я попробую договориться с ним, чтобы нас пропустили, — пролепетал Бартони. — Но я не уверен, что меня послушают.