Онлайн книга «Модератор реальности»
|
– День только начался, а уже так жарко. Не правда ли, товарищ полковник? – Напутал что-то ваш отдел, майор. – Полковник вернул удостоверение. – Не было там никого. Аппарат садился в автоматическом режиме. – Не было? – Майор хитро прищурился. – Или нет? Старший по званию с досадой повернулся к выскочке спиной и пробурчал через плечо: – Мои люди все проверили. Хотите – лезьте сами. – Конечно. – Майор запрыгнул на стремянку. – Ваших там тоже нет? Поднявшись в челнок, он прошел в кабину, провел ладонью по спинкам кресел и улыбнулся. Вернувшись по коридорчику к выходу, внимательно осмотрел проем люка и коснулся пальцами среза. – Ага… Майор посмотрел вниз, встретился взглядом с полковником и доброжелательно ему улыбнулся: – Все в порядке. Полковник раздраженно достал сигарету и принялся сосредоточенно ее раскуривать. Майор снова исчез внутри аппарата. Сквозь строй оцепления проехал тягач, развернулся перед носом челнока, и техперсонал начал деловито пристраивать к переднему шасси тележку-водило. Полковник докурил сигарету, глянул на пустой люк и поманил к себе комвзвода. – Капитан, – он кивнул на люк, – поторопите майора. – Есть! – Рослый спецназовец в третий раз взлетел по стремянке. Через несколько секунд из люка показалось обескураженное лицо капитана. – Товарищ полковник. – Он чуть помялся. – Его тут нет… 11.22. Среда, 11 мая 1988 г., г. Ленинград, Аэропорт «Пулково», map #1836 – Пойду газетку куплю. – Базов отвернул в сторону и подбежал к газетному киоску. Слава безразлично проводил его взглядом и, не замедляя шага, вышел на автобусную остановку. Димон окинул взглядом прилавок и потер руки. Продавец киоска опустил газету, которую читал, и посмотрел на покупателя поверх старомодных очков: – О, молодой человек интересуется прессой? – Он отложил газету и машинально поправил бинт на большом пальце правой руки. – Дайте-ка угадаю, что вас интересует. Так… Вещей с вами нет – не улетаете и не прилетели, последний рейс приземлился полтора часа назад… Встречаете? Приехали за билетами?.. Продавец задумчиво потеребил гладко выбритый подбородок. Димон улыбнулся. – Впрочем, не так важно. Думаю… Вот! – Он ткнул пальцем по левую руку от Базова. – «Советский спорт». Угадал? – Не-а. – Дмитрий оглянулся на выход из аэровокзала. – «Вечерку» хочу, давно местной прессы не читал. Продавец обескураженно почесал затылок, провожая покупателя взглядом: – Надо же, не угадал… 11.34. Среда, 11 мая 1988 г., г. Ленинград, Московский проспект, map #1836 Базов свернул газету и посмотрел в окно автобуса. – Конечная. Будешь читать? – Он протянул газету Кроткову. – Нет, не хочу забивать память лишним мусором. Димон внимательно посмотрел на друга. – Потерянный ты какой-то, Крот. Так расстроился? – Он помолчал. – Чего теперь делать будем? Может, к маме моей заедем? Поедим хоть нормально. Помоемся… Слава встал и направился к выходу. В метро спустились молча. Заговорил Кротков только на платформе: – Я, пожалуй, проведаю его мать. В каком она роддоме, говоришь? Базов хлопнул себя по лбу: – Ай, я ж тебе не сказал… Она, кажется, подвинулась чуток. На Пряжку ее увезли. – На Пряжку? – Вячеслав посмотрел на приближающийся поезд. – Тогда я – до «Площади Мира». А ты действительно навести свою маму. Они вошли в вагон. Димон плюхнулся на сиденье и хлопнул ладонью по свободному месту рядом. – Садись пока. Договорились. Потом приезжай ко мне. Адрес, надеюсь, помнишь? – Он подмигнул товарищу. – Не дрейфь, прорвемся. – Да уж помню. – Слава попытался улыбнуться в ответ. 11.35. Среда, 11 мая 1988 г., г. Ленинград, Аэропорт «Пулково», map #1836 Продавец газетного киоска раздраженно сложил газету и небрежно бросил ее на прилавок. Нет, день сегодня явно не удался. Начать с того, что дело уже к полудню, а всей выручки – горстка медяков. А самое противное – не угадал с этим парнем. Когда перестаешь предугадывать пожелания клиентов, все – пора на покой. Может, и правда? Бросить все – и на дачку, в огороде копаться. Пенсия есть, чего еще надо? Ого! Продавец неожиданно отвлекся от своих грустных мыслей. Нечасто приходится видеть офицера КГБ. Нет, их вокруг, может, и пруд пруди. Да только форму они, как правило, на людях не носят, а потому незаметны для обывательского взгляда. А форма красивая. Эти фиолетовые петлицы и околыш фуражки, просветы на погонах да тоненькая полоска во внешнем шве брюк – очень и очень преображают болотно-зеленую повседневную форму. Это вам не краснота пехоты и даже не бирюза авиаторов. Это очень даже серьезно. Красивше и солиднее разве только у моряков. Майор. А майор КГБ это, надо заметить, посильнее танкиста-полковника будет. Мощнее, уважительнее. Офицер остановился, снял фуражку и протер высокий лоб. Убирая платок в карман, он оглянулся и встретился взглядом с газетчиком. Улыбнулся, доброжелательно так. Стоял он довольно-таки далеко от киоска, и продавец не мог слышать, что он там произнес. Показалось только, по губам, что майор сказал «жарко». И с улыбкой щелкнул пальцами. А еще показалось, что видел он уже этого майора. Вот, совсем недавно, кажется… Нет, все – пора бросать эту работу. Для здоровья не пользительно. Давеча вон палец порезал и заразу какую-то подхватил. Говорят, на деньгах очень много всякой гадости живет, пореже их в руках держать надо. А сегодня и того пуще – не иначе тепловой удар схватил. Голова гудит, как улей. И кому что продал, что читал, о чем думал – ничего в памяти не осталось. Полдня жизни как корова языком… На покой пора. 12.14. Среда, 11 мая 1988 г., г. Ленинград, наб. р. Пряжки, Психиатрическая больница № 2, map #1836 Федоровой сделали укол. Она кричала что-то уже совсем невнятное, смеялась и плакала одновременно. И никак не могла успокоиться. Санитарка-дверь позвала откуда-то подмогу, вдвоем с другой санитаркой они перевернули Федорову на живот, и худенькая медсестра, чуть раздвинув простыни, воткнула пациентке в ягодицу шприц. Ира, дрожа, наблюдала, как затягиваются пленкой и закрываются глаза сразу же замолчавшей Федоровой. В наступившей тишине Ирина вдруг представила себя таким же предметом обстановки, как и остальные пациентки. Спеленатой по рукам и ногам, с закрытыми глазами, неподвижной. Мертвой… Этого ничего нет. Она сидит в Сережкином кресле, на голове у нее шлем, глаза закрыты. Она неподвижна. Мертва… Ирина отчаянно, до боли в висках, помотала головой. |