Онлайн книга «Князь оборотней»
|
— Доченька, ты только скажи, хвостатые твои точно все померли? — проныл за завесой ветвей смутно знакомый жалобный голос. — А то я их живых боюсь! Умгум, старый знакомый, дедок с ковриком! Хадамаха раздвинул ветви, глядя на тропу. Дедок, уже без коврика, семенил рядом с Тасхой и старался заглянуть в глаза тигрице. — Меня не боишься, дедушка? — по-кошачьи наклоняя голову к плечу, мурлыкнула Тасха. — Не боится! — рядом с ней возник еще один старый знакомец — стражник Хуту. — Нашей маленькой домашней тигришке не других пугать, самой бы шкурку полосатую уберечь, чтобы на воротник не ободрали. — Он по-хозяйски облапил Тасху за плечи. — Пусти! — тигрица вывернулась из-под руки наглого стражника. — Повторяю для непонятливых: родичи погибли в бою с крылатыми, совсем немного осталось, все больше тигрята. Биату велел передать, что стравил старого Эгулэ с его сынком Хадамахой. В племени свара, навряд ли хоть кто уцелеет! — Никто не уцелеет! — облаченный в роскошный птичий плащ Канда появился рядом, точно из воздуха возник. — Как ученичка моего, Донгу, эта вот Амба с братом прибили, так и пошло крошилово! — И он захохотал, так что перья на его плаще запрыгали, точно Канда собирался взлететь. — Может, врет она еще! — мрачно косясь на Тасху, буркнул Хуту. — Цену себе набивает, кошка полосатая! — Не-е-ет! Не врет! — протянул Канда — губы его перекосила жуткая ухмылка, а один глаз безумно выпучился. — Знаешь, откуда знаю? — придвигаясь к Хуту, жутким шепотом спросил он. — Мне духи сказали! — Ну да… — даже Хуту попятился под безумным взглядом белого шамана. — Ты шаман… вот они и сказали… — То все молчали, молчали… — не обращая на его слова внимания, забормотал Канда. — И вдруг — заговорили! Значит, помер Донгу, как есть — помер! — А… при чем тут Донгу? — еще больше растерялся Хуту. — Не твое дело! — не хуже медведя рыкнул на него Канда и снова забормотал себе под нос: — Раз духи заговорили, нету Донгу. Кто ж чужих духов за просто так отпустит? Донгу нету, небось и остальные померли! Никого там нету! Идущая рядом с ним Эльга тихо заплакала. — Не реви! — прикрикнул шаман на дочь. — Не то обратно в стойбище отправлю. Вот не хотел же брать, навязалась на мою голову. — Я должна знать! Вдруг господин южный мастер остался жив! — уронила слезу прекрасная госпожа Эльга и звучно шмыгнула выразительно-красным носом. — Он мог отбиться от страшных зверств этих зверей! — Проверяй, проверяй… — буркнул Канда и двинулся вдоль людской цепочки. — Если и впрямь отбился — подстрелишь его! — поравнявшись с Хуту, шепнул Канда. — Не знаю, что горцам в наших местах занадобилось, но уж мне-то их человек здесь точно без надобности! — Может, захватить? — шепотом откликнулся Хуту, сжимая пальцы в кулак, будто намеревался поймать Хакмара, как муху. — Да и поспрашивать… как следует… — он многозначительно коснулся оголовья ножа. — Все расскажет насчет их горских интересов! — Захватит он… — Канда окинул Хуту презрительным взглядом. — Южного мечника! Дай Эндури, чтобы ты его с верхушки елки из лука подстрелить смог! А то ведь заметит и настрогает тебя ломтиками — вместе с елкой и луком твоим чурбанским! — Я ж не говорю — драться с ним, — насупился Хуту. — Связать, как уснет. — Так он тебе и уснет, чтобы ты его вязал! — Мне — нет, а кому другому… — И Хуту покосился в сторону шаманской дочки. Канда выразительно хмыкнул: — Может, не такой ты и чурбан, каким на первый взгляд кажешься. Ладно, поглядим. Хуту в ответ лишь усмехнулся и огладил нож. Хадамаху передернуло. Не забыть рассказать кузнецу о планах стражничка. Пусть Хакмар этот ножик ему в такое место засунет… где никак ножа обнаружить не ожидаешь! Хадамаха неслышно скользил вдоль тропы — даже перекидываться надобности не было, топот множества ног начисто глушил легчайший шорох его одежды. Еще и Канда разорался: — Шкуры снимать аккуратно — за испорченные ничего не получите! — Я лучше всех со шкурами работаю, господин, спроси кого хочешь! — перед Кандой выскочила женщина. У пояса ее висели ножи и скребок для шкур. — Я за троих мужиков отработаю — только дай еды! Еды дай, дома дети голодные! — Стражники ухватили ее за локти и утащили, но ее вскрики еще долго были слышны. Хадамаха неодобрительно поглядел на продвигающуюся к Буровой вереницу людей: тощих, измученных, уставших. Теперь что, им еще и сочувствовать: с голодухи приперлись с медвежат шкуры снимать? — Ладно, помните мою доброту! — снисходительно махнул рукой Канда. — До Буровой доберемся, всех покормлю. — И с насмешливым удовольствием следил, как по тощим шеям людей точно шарики прокатываются — сглатывали, уже заранее мечтая о сытном ужине, первом за долгую Ночь. — Будете потом за еду всего вдвое должны. Канда зашагал в начало колонны, на ходу бросив старому стражнику, дядьке Бата: — Когда со жрецами закончим… отберешь из запасов Буровой все, что с душком, и поставишь ту бабу, пусть варит! — С жрецов тоже станем шкурки снимать? — мрачно буркнул дядька Бата. — Дай Эндури господам жрецам здоровья, разве ж можно? — замахал на него Канда. — На Буровой у нас дело ответственное, можно сказать, поручение храмовое! Содержать здешнюю Буровую Храм больше не желает, передумали в нашей глухомани Голубой огонь искать. Вот и повелела нам наша, местная, госпожа жрица Буровую прикрыть, а жрецов обратно отправить! — Без припасов через тайгу? — Не расплатились господа жрецы за припасы, значит, мои они, кому хочу, тому и скормлю! — отрезал Канда. — Я хоть самих господ жрецов в котле сварить не норовлю, как вот ты! — Я? — аж шарахнулся дядька Бата. — А кто ж? — вкрадчиво поинтересовался Канда. — Ты сказал, что со жрецов надо шкуры снять, разве нет? — Так я ж того… пошутил! — С Храмом не шутят, — прошипел Канда. Усмехнулся победно, глядя на раздавленного Бату, и отвернулся… наткнувшись взглядом на столь же неприятно усмехающуюся Тасху. — Чего лыбишься? — Скажи своему чурбаку-стражнику, чтобы руки ко мне больше не тянул, а то разозлюсь, — все так же улыбаясь, бросила Тасха. — Что мне до твоей злости? — буркнул Канда. Неслышным тигриным шагом Тасха скользнула к нему и шепнула в ухо: — Дяргулей твоих нету больше. Ежели я разозлюсь — кого за жрецами пошлешь, чтобы их отгрызенные головы в городе к ступенькам храма выкатить? На убитого шаманенка Храм может и наплевать, а за жрецов храмовницы сами моих уцелевших родичей в пепел пожгут. А славного Канду, мстителя тиграм-убийцам, наградят. И разбираться не станут, кто раньше помер: Мапа с Амба или жрецы с Буровой. Неслышно следующий за ними Хадамаха аж задохнулся. Умна Тасха, ох, как умна, если про такое смогла догадаться. Надо уговорить Донгара ее в жены взять — иметь в соседнем стойбище такую умную тигрицу для всей тайги опасно. С ней только черный и справится. |