Книга Понять Вечность, страница 26 – Борис Долинго

Среди инструментов палачейного мучителя были также и более новые, например, высокопоставленным зрителям попалась на глаза электродрель с набором самых замысловатых насадок. Садис настолько любовно раскладывал свой инвентарь, что капитану с лейтенантом показалось, что они присутствуют перед началом необыкновенного спектакля. Они даже задышали потише, стараясь не помешать этому возвышенному артисту, дающего представление в театре одного актёра.

Впрочем, это было не совсем верно, поскольку на сцене имелось и второе действующее лицо – Хиггинс.

– Да, всё гениальное – просто, – шёпотом сказал лейтенант.

Капитан наклонился поближе и тоже шёпотом сказал:

– А всё простое – гениально! Даже завидуешь вон ему. – Капитан смахнул набежавшую слезу умиления и кивнул на Хиггинса. – Такой профессионал будет его пользовать, не каждому выпадает честь!

Профессор косился на инвентарь Садиса, дёргался и мычал.

– А ему это, похоже, не слишком нравится, – усмехнувшись, заметил лейтенант.

– Господи! – Капитан махнул рукой. – Чего ты хочешь? Никакого вкуса, никакой интеллигентности. Кто он, по большому счёту, этот Хиггинс? Ну, быдло, а быдло оно и на Чёрной Башке – быдло…

– И не говори, – поддержал его лейтенант. – Наполучают высшего образования…

В самую последнюю очередь Садис достал из своего чемоданчика-сундука несколько довольно длинных брусков, похоже, сделанных из натурального дерева. Все бруски немного сужались к одному концу.

– Я, пожалуй, начну с очень простого, но не значит, что с менее эффективного, – сказал он совершенно нормальным голосом. – В данном случае, думаю, этого будет вполне достаточно. Я ведь не садист какой-то и не получаю удовольствия от бессмысленных мучений подследственного.

– Золотые слова, – согласился капитан, – Мы и сами не садисты, но показания-то нужны, значит, надо действовать. А что это у тебя, Садис, за деревяшки?

– Эта штука, как гласит история, очень хорошо действует на высших военных, министров, профессуру всякую. Это самая простая ножка от табуретки. Были когда-то такие деревянные сиденья вроде кресел, только без спинок.

– Думаешь, он что-то скажет? – Капитан с сомнением покосился на несолидную ножку от табуретки, которую Садис, примериваясь, держал в руке.

– Скажет, обязательно скажет, – заверил его палачейный мучитель. – Даже сознается в том, чего не было вовсе. Такими ножками пользовались ещё в 1937 году на Земле.

– Мне-то, в общем-то, не надо того, чего не было, – нахмурившись, сказал Колот Винов.

– А вот это не скажите, господин капитан. Кто его знает, может быть и потребуется? Ну, например, для того, что бы этот Хиггинс выглядел в глазах народа уже полной сволочью. Почему нет?

– Может, и так, – согласился капитан. – Но мне в первую очередь нужно узнать, что он знает про некоего физика Опер Геймера. Пусть он это сначала скажет.

– Скажет, обязательно скажет, – пообещал Садис, внимательно рассматривая то ножку, то Хиггинса. – Посмотрите, какая это замечательная ножка, а я не думаю, что мой нынешний клиент более стойкая личность, чем, например, маршал Тухачевский.

Капитан с лейтенантом переглянулись в который раз.

– Образованнейший человек! – восхищённо сказал лейтенант. – Какое знание истории!

– Да, – поддержал капитан, – хотя, заметь, образования-то, как такового, у него как раз нет.

Садис тем временем несколько раз, приглядываясь, обошёл вокруг кресла с Хиггинсом.

– Прошу прощения, господин капитан, – сказал он, обращаясь к Колоту Винову, – мне потребуется, чтобы ваши ребята кое-что тут выполнили…

– Конечно, Садис, приказывай им, что нужно. Выполнять распоряжения старшего истязателя! – крикнул он гвардейцам.

Следуя указаниям Садиса, солдаты перетащили Хиггинса на одну из стоявших в кабинете лежанок подходящей формы с выпуклостью в середине. Как ни вырывался Профессор, как он ни мычал, в конце концов, его привязали животом вниз, так что зад оказался выпяченным вверх.

Садис взял ножик и вспорол бывшему Пожизненному Президенту штаны. Затем, чтобы не занозить случайно руки, он надел плотные перчатки и снова взял ножку от табуретки, услужливо поданную ему одни из гвардейцев. Мгновение палачейный мучитель примеривался, а потом вдруг резко всадил ножку в Хиггинса.

Хиггинс замычал. Садис выдернул ножку и снова ввёл её, повернув по часовой стрелке два раза. Профессор опят замычал и, как показалось присутствующим, захрюкал.

– Ничего не понимаю! – воскликнул удивлённый капитан. – Садис, это что такое?

Садис и сам остановился в некотором замешательстве.

– Эй, ты! – закричал капитан, обращаясь уже к Хиггинсу. – Это что такое? Тебе так, что – нравится?

– М-м-м! – мычал Хиггинс, довольно тараща глаза.

Садис в изумлении воздел руки к небу и шептал какую-то древнюю азиатскую молитву. Капитан вскочил со своего места и подбежал к Хиггинсу.

– Ну-ка, ты! – снова заорал он. – Открой рот!… Рот открой, тебе говорят, и скажи «А-а»!

– Э-э, – промычал Профессор с разинутым ртом. – Э-э-э!

– У него языка нет! – вскричал капитан. – Он немой. Кто-то отрезал Хиггинсу язык!… Я знаю, кто! Это Пигмалион, сволочь! Точно, он!

Лейтенант тоже подскочил к лежанке и заглянул в открытый рот Хиггинса.

– Да-а, – протянул он, – языка как ни бывало… Но, судя по шраму, он лишился его очень давно.

Капитан в сердцах пнул привязанного Хиггинса:

– Всё равно расскажешь, гад! Даже, если и язык проглотил! Писать будешь! Мозги тебе вскроем и по нейронам методом Вышинского-Берия прочитаем!

Лейтенант потёр подбородок:

– Вот почему он всё время мычал… Но одно мне непонятно: почему он при этом так радостно хрюкал? Ты уверен, что это Хиггинс?

– Что я, Хиггинса не узнаю? – с негодованием уставился на д'Олонго капитан. – Даже Садис его узнал. Верно, Садис?

Садис задумчиво повертел использованную ножку, внимательно посмотрел на привязанного немого и бросил опоганенное орудие в бачок для отработанного материала. Затем он плюнул на пальцы и, нагнувшись, потёр лицо Хиггинса, после чего посмотрел на свою ладонь.

– Господин капитан, – сказал Садис, – мудр во истину тот, кто не упорствует в своих заблуждениях. Я уверен, что сперва я обознался. Не знаю, как теперь, но мне кажется, что это не Хиггинс, это подставное лицо. Тут задета моя профессиональная честь: настоящий Хиггинс ну просто не мог бы так кайфовать, я ведь старался, а тут прямо патология какая-то. Дело нечисто: это хорошо загримированное подставное лицо и, по-моему, с какими-то нетрадиционными наклонностями.