Онлайн книга «Ночной дозор»
– Это канадская ветчина, да? Знаешь, совсем недурственно. Он ослабил галстук и расстегнул пуговицу воротничка. Солнце било ему в лицо, заставляя морщиться, отчего на лбу и у носа залегли складки. Ему тридцать шесть, подумала Вив, однако с недавних пор он выглядит старше. Лицо смуглое – след итальянской крови, карие глаза еще очень красивы, но волосы редеют: кожа просвечивала по всему черепу, аккуратной плешки не получалось. Крупные и очень ровные зубы, которые помнились ослепительно белыми, теперь пожелтели. Кожа на горле одрябла, наметились складки возле ушей. Он стал похож на отца, думала Вив, глядя на жующего Реджи. Как-то раз он показал отцовскую фотографию. Можно дать лет сорок. Перехватив ее взгляд, Реджи подмигнул, и в душе вспыхнула былая незамутненная нежность. Когда покончили с сэндвичами, он привлек ее к себе, и они улеглись на плед; он обнял ее одной рукой, она щекой пристроилась на твердой теплой выемке между его плечом и грудью. Время от времени она неловко поднималась, чтобы глотнуть джина, потом допила все одним глотком и бросила пустой стаканчик. Реджи потерся лицом о ее волосы, цепляясь колючим подбородком. Вив смотрела на небо в рамке качающихся верхушек деревьев. Толстые ветви еще сохраняли листья – красные, золотистые и желтовато-зеленые, точно военная форма. Совершенно безоблачное небо синело летней голубизной. – Что это за птица? – показала Вив. – Эта? Стервятник. Вив пихнулась. – Ну правда, какая? Реджи глянул из-под руки. – Пустельга. Видишь, как парит? Готовится пикировать. За мышью. – Бедная мышка. – Во, пошла! Реджи приподнял голову, и Вив щекой почувствовала, как напряглись мышцы его груди. Птица упала камнем и снова взмыла. В когтях ничего не было. Реджи опять улегся. – Промазала. – Вот и хорошо. – Просто у нее тоже обед. Ведь она имеет право перекусить? – Это жестоко. – Вот уж не знал, что ты у нас такая мягкосердая, – засмеялся Реджи. – Смотри, второй заход! Они еще немного полюбовались птицей, восхищаясь ее парением, изящными нырками и взлетами. Чтобы лучше видеть, Вив сняла солнечные очки; Реджи отвлекся от пустельги и смотрел на нее. – Так лучше, – сказал он. – А то как со слепой разговариваешь. Вив откинулась на плед и закрыла глаза. – Тебе к слепой не привыкать. – Ха-ха. Немного погодя Реджи перегнулся через нее и что-то взял. Через секунду Вив почувствовала на лице щекотку и махнула по щеке, сгоняя муху. Оказалось, это Реджи щекотал ее концом длинной травинки. Вив снова закрыла глаза – пускай его балуется. Травинка пропутешествовала по лбу и носу, повторила изгиб губ и вернулась к вискам. – Ты поменяла прическу, да? – спросил он. – Сто лет уж как постриглась... Щекотно! Травинка прижалась плотнее. – А так? – Так лучше. – Мне нравится. – Что? – Прическа. – Да? Ничего особенного. – Тебе идет... Открой глаза, Вив. Она открыла, но тотчас снова зажмурилась: – Солнце бьет. Реджи поднял над ее лицом руку, создавая тень. – Теперь можно, открывай. – Зачем? – Хочу посмотреть на твои глаза. Вив засмеялась: – Чего вдруг? – Просто хочу. – С последнего раза ничего нового. – Это ты так считаешь. Женские глаза всегда разные. Вы как кошки, большинство из вас. Он щекотал ей лицо, пока она не подчинилась и снова открыла глаза. По-дурацки распахнула во всю ширь. – Не придуривайся, – попросил он. Вив сделала нормальные глаза. – Вот так хорошо. – Взгляд его был нежен. – У тебя чудесные глаза. Они прекрасны. Они – первое, что я в тебе заметил. – А я думала – ноги. – Ноги тоже. Он смотрел ей в глаза, потом отбросил травинку, нагнулся и поцеловал. Губами медленно раздвинул ее губы, нежно проникая в рот. От него еще пахло ветчиной; ветчиной и джином. Наверное, от меня тоже пахнет, подумала Вив. Поцелуй длился, но мешала какая-то крошка – то ли мясная, то ли хлебная, – и Реджи оторвался, чтобы снять ее с языка. Когда он вернулся, поцелуй стал грубее, и сам он навалился тяжелее. Рука его прошлась по ее телу от шеи до бедра, потом вернулась наверх и обхватила грудь. Рука была горячая и тискала крепко, почти до боли. Когда она выпустила грудь и задергала пуговицы на платье, Вив ее придержала и подняла голову. – Вдруг кто-нибудь придет, Редж? – На мили кругом ни души! Рука дергала пуговицы. – Не надо. Помнешь. – Тогда сама расстегни. – Ладно. Погоди. Вив осмотрелась, боясь, что кто-нибудь подглядывает, спрятавшись в тени деревьев. Солнце лупит, как прожектор, место ровное и совершенно открытое. Впрочем, все тихо, слышны лишь ручей, птицы и неутомимая листва. Вив расстегнула две пуговицы, затем, помешкав, еще две. Реджи стянул верх платья на плечи, открыв лифчик; губами приник к шелковой чашке, нащупал и потянул сосок. От прикосновения Вив заерзала. Но вот странно: она желала его сильнее в машине, когда еще проезжали Степни, [15] она хотела его больше, когда стояли на мосту. Губами Реджи крепко впился в грудь, а рука его снова поехала вниз к бедру. Она стала задирать подол, и Вив опять ее перехватила, снова сказав: – Вдруг кто-нибудь увидит? Реджи отцепился и отер рот. Потянул плед. – Накроемся этим. – Все равно могут увидеть. – Господи, Вив! Сейчас меня уже не остановит целый отряд герл-скаутов, пройди он мимо! Ей-богу, лопну! Меня весь день распирало при мысли о тебе! Брехня, подумала она. Сплошной треп – и здесь, и в машине; уже вообще ничего не хотелось. Реджи натянул сверху плед, подоткнул с боков и снова полез к ней между ног. Вив крепко сжала бедра. Встретив его взгляд, помотала головой – пусть думает, что хочет. – Я сама... – сказала она и, одну за другой расстегнув пуговицы на ширинке, рукой скользнула внутрь. От прикосновения Реджи застонал и дернулся. – О Вив! Господи, Вив! – бормотал он. Резинка его трусов мешала и резала руку; чуть погодя, Реджи сам выпростался и прикрыл ее руку своей. Он крепко зажмурился, но руку так и не убрал; в конце вообще показалось, что он вполне мог бы справиться своими силами. Клетчатый плед над кулаками вздымался и опадал. Пару раз Вив приподнимала голову и тревожно оглядывалась. |