Книга Люди Края, страница 51 – Владимир Зырянцев

— Ну Генрих, ты меня удивил! Я-то был уверен, что ты будешь, как этот слизняк с душой павлина, валяться у меня в ногах и молить о пощаде. Ну или стрекача попробуешь задать. А ты вон держишься, обо мне заботишься, прощение обещаешь! Спасибо, Генрих, от души спасибо!

Тут начальник охраны (или его подчиненных уже нельзя было считать охранниками, а его начальником охраны?) шагнул к чиновнику и крепко его обнял — так крепко, что Генрих Рейтер не мог издать ни звука и чувствовал, что стоит супи чуть усилить объятия, и у него будет сломан позвоночник.

— Знаешь, Генрих, — сказал супи, отпустив наконец представителя Комиссии, — я, пожалуй, пересмотрю свое решение относительно тебя. Ты у меня останешься жить. И даже долго жить. Ведь великим событиям требуется свидетель. Иначе кто потом о них расскажет? Вот ты и будешь у меня таким свидетелем — независимым и даже строгим. Свидетелем и хронистом. Опишешь все, что видел, ничего не искажая. Твое сочинение мы назовем… Ну например, „Хроники империи“. А? Твое имя останется в веках, Генрих! Ты не против остаться в веках?

— Я не понимаю, о каких „великих событиях“ вы говорите, — с достоинством ответил Генрих Рейтер. — Я, разумеется, напишу отчет для Комиссии. И перестаньте называть меня Генрихом!

— Значит, договорились! — произнес супи. — Тогда следуй за мной и гляди в оба.

Первой мыслью Генриха Рейтера было немедленно вернуться на корабль и попробовать связаться с кем-нибудь из Комиссии или полиции. Но затем он вспомнил, что часть подчиненных мистера Оливера осталась на „Джефферсоне“. Разумеется, они не позволят ему послать сообщение. А оставшись в поселке, он имеет возможность — пусть слабую — кому-то помочь. И он действительно станет свидетелем того, что происходит, чтобы потом дать показания. Кроме того, у чиновника было ощущение, что супи его не отпустит и оставит возле себя силой; лучше было представить это актом выбора.

В течение следующих двух часов Генриху Рейтеру довелось увидеть много такого, чего бы он предпочел никогда не видеть. Он действительно стал свидетелем событий, но только не великих, а отвратительных и ужасных. Несколько раз, забыв обо всех резонах, он пробовал повернуться и сбежать из поселка — на корабль, в лес, куда угодно; но супи каждый раз быстро пресекал эти попытки. И ни разу представителю Комиссии не удалось кому-то помочь.

То, что происходило в Гринфилде, можно было назвать одним словом — истребление. Жителей поселка убивали беспощадно и методично. Некоторые успевали оказать сопротивление и погибали с оружием в руках; можно было считать, что им повезло. Однако большинство людей не догадывались о случившейся беде и продолжали спокойно заниматься своими делами, когда в дверях их домов возникали подручные Предиша. В таком случае охранники обычно не пускали в ход оружие, убивая людей голыми руками.

Трупы были везде: в домах, на улицах, на площадях.

Трупы и сидевшие на них стервятники. Вначале Рейтер принял их за птиц, грифов или ворон. Но, приглядевшись, понял, что скорее они напоминают земных летучих мышей, только более крупных: не мыши, а скорее крысы.

Несколько раз им встретились охранники, которые вели захваченных жителей. Это были молодые ребята, многие из них раненые, в крови.

Одного парня Предиш схватил сам. Спрятавшись на втором этаже дома, тот открыл по ним стрельбу. Двери дома были закрыты, окна тоже защищены — их скрывали ставни; однако супи это не смутило. Ни секунды не медля, он прыгнул на стену и, словно ящерица, быстро пополз вверх, а добравшись до окна второго этажа, вломился внутрь. Пока он полз, парнишка несколько раз выстрелил в него, но не попал. А спустя несколько минут дверь дома треснула и слетела с петель; из проема показался Предиш, тащивший парня лет шестнадцати. Одна рука у него бессильно повисла, он был без сознания.

— Вот, помял немного, — с сожалением признался супи. — Но ничего, это мы вылечим, будет как новенький.

Свою добычу Предиш сдал очередной группе охранников, попавшихся навстречу. Они вели двоих парней и девушку.

— Так, всего получается десять, а с моим — одиннадцать, — подвел итог Предиш. — И это на весь поселок! А где остальные? — спросил он, обращаясь к одному из охранников.

— Многие ушли в северном направлении, — сообщил тот. — Начать преследование не удается — они оставили заслон. Десяток стрелков засели в доме на отшибе. У них там целый арсенал, никак не можем их оттуда выкурить.

— Ладно, с этим я разберусь, — пообещал супи. — А где дети? Я ведь велел вам прежде всего искать детей.

— Ищем по всему поселку, нигде не можем найти, — признался охранник. — Кажется, они перед началом операции собирались в школу.

— Пусть один из вас доставит этих ребятишек на корабль, — распорядился Предиш. — Да заодно разберется с командой — она нам больше не нужна. А ты, — ткнул он пальцем в грудь охранника, — отыщи эту школу и выясни, куда делись дети.

Охранник побежал выполнять распоряжение, а Предиш двинулся на северную окраину, откуда доносились звуки выстрелов.

— Скажите, зачем вам эти молодые люди? — спросил, догоняя его, Рейтер. — И зачем вам дети?

— Хороший вопрос, Генрих, — одобрил супи. — Первый хороший вопрос, который ты задал за весь день. Я тебе все объясню. Вот разберусь с этой занозой, что мешает нам двигаться дальше, и объясню.

Они вышли на окраину и увидели дом, из которого велась стрельба. Он был не такой красивый, как остальные дома поселка; особенно портили его маленькие окна, похожие на бойницы. Зато он был прочный: стены были покрыты выбоинами от пуль и гранат, крыша разворочена, но дом стоял.

— Ну что тут у вас? — спросил Предиш у одного из своих подручных.

— Стены прочные, бластер не берет, и граната тоже, — сообщил тот. — Хорошо бы долбануть его ракетой, но они не дают прицелиться — стреляют метко, черт бы их побрал. Двое наших пытались — вон лежат.

Он кивнул на открытое пространство, где возле переносной установки лежали два мертвых охранника.

— Учишь вас, растишь, а случись что серьезное — самому приходится делать, — проворчал Предиш. — Еще установка есть? Давайте сюда.

Он легко, словно тросточку, подхватил тяжеленный переносной комплекс и выглянул из-за угла, оценивая расстояние до дома.

— Их там не меньше шести человек, — предупредил его подручный.

— Ладно, потом посчитаем, — отмахнулся от него Предиш и рванулся вперед.

Генрих Рейтер никогда не видел, чтобы кто-нибудь так бегал. Супи несся к дому с огромной скоростью и все время менял направление; угадать, куда он повернет в следующий раз, было невозможно. Защитники дома открыли стрельбу: из одного окна бил крупнокалиберный пулемет, а в другом непрерывно сверкал извергавший огонь бластер. Пули и заряды врезались в землю у самых ног Предиша; было непонятно, как он еще остается невредимым.

Вдруг он остановился на долю секунды, поднял установку и не целясь выстрелил. Окно, из которого стреляли из бластера, вспучилось, полетели куски стены. Супи, отбросив использованное оружие, еще быстрее понесся к дому. Пулеметчик стрелял в него до последней минуты, пока нападавший не скрылся в мертвой зоне.