Онлайн книга «Предел обороны»
|
— Когда? — Скоро. Он уже почти здесь. Вы дважды отбрасывали его назад, но в третий раз Хаос ворвется… — Галя, Галенька… — забормотал вдруг полковник. — Что ты говоришь, доченька?.. Он шагнул к ней, обнял, прижал к себе. — Ну что вы стоите? Не видите, ей плохо? Она бредит!.. — Пусти, па!.. Никто не бредит и никому не плохо. — Ее глаза сверкнули в сторону Павла. — Пока что! — Господи, ну я-то тебе чем помешал? — искренне возмутился тот. Щека от оплеухи все еще горела, словно обработанная наждаком. — Ты?! — Она оттолкнула отца, подскочила к бывшему ухажеру. — Ты меня бросил! С ребенком! — Не с ребенком, а беременную! — поправил Павел. — Тем более! — И не бросил, а ты меня сама послала! — Да, послала! Чтобы ты все равно потом вернулся! Навсегда! А ты… Ты… Сволочь, видеть тебя не могу!.. — Совсем рехнулась? Нам по восемнадцать было! Какое тогда могло быть «навсегда»?! — А вот могло! Все могло быть!.. Если бы ты… Подонок!.. Ненавижу гадину!.. — И потому ты занялась вот этим? — перебил Сергеев, который за время перебранки успел пройтись по комнате. В руках он держал тряпичную куклу, истыканную иглами. Пояснил для полковника без намека на извинения: — Никакого обыска — на самом виду висела. — Это Ленка придумала. — Галя скривила личико. — Вуду — баловство детское… Сказала, что душу отведу, полегчает… — Ну и как? — осведомился Сергеев. — Да никак! Не сработало, конечно! Она метнула в Павла новый огненный взгляд, но тот не отрываясь смотрел на куклу. Булавка во лбу, булавка в сердце, пара в животе… — Когда это было? — спросил он охрипшим вдруг голосом. И тут же сорвался на крик: — Когда ты это сделала, стерва рыжая?! — Да года через два, как из депрессняка вышла! Жаль, папочка пистолет хорошо прятал, не то бы живьем тебя нашла! — Не нашла бы. — Павел облизнул губы. Посмотрел на заинтригованного Федора, потом на гиперборея. — Первая командировка в девяносто седьмом, я тогда еще срочником был. Рвануло не вплотную, но, в общем, близко… От кирпича в лоб каска спасла, от осколка в сердце — броник. Два ребра долой. Сергеев сравнил с расположением иголок на кукле. — А остальные? Мимо? — Какое там!.. Шрамы показать? Хорошо, все навылет через мягкие ткани. — Так, — вымолвил Градобор, с новым интересом глядя на Галину. — А дальше? — Сдохни, полицай! — отозвалась та. — А дальше она познакомилась с Петром, — предположил Федор. — Так? — Не так! Он сам пришел!.. — И сказал, что ты избранная, что призвана совершить великую миссию, а заодно и свою маленькую месть, — подсказал Градобор. Она стиснула зубы и сжала кулачки. Павел приготовился парировать новую пощечину, но в этот раз обошлось. — Ясно, — резюмировал главный дознаватель. — Вслух можешь не отвечать. Забираем ее, придется выворачивать память. — Как забираем?.. — потерянно спросил полковник. — Куда забираем?.. А я? — А к вам у нас нет никаких претензий, — сообщил Градобор с холодной улыбкой. — Как я и обещал… — Никуда она не поедет! — Железных-старший оглянулся в поисках пистолета, но Павел предусмотрительно отложил его подальше. — Что за спектакль, в конце концов! Какие еще полицаи, какое вуду!.. — Одну минутку, я сейчас все объясню, — молвил гиперборей и шагнул к полковнику. Его отведенная за спину правая рука вибрировала со скоростью гитарной струны, издавая характерное басовитое гудение. Левую он поднял перед собой. — Повернитесь ко мне и посмотрите на мой палец. Вот так, спасибо… Ожидавший этого движения Павел успел уловить выпад. Федор же только растерянно моргнул несколько раз. Выброшенная вперед правая рука Градобора… нет, даже не ударила — коснулась раскрытой ладонью лба Железных. И полковник как подкошенный рухнул на диван за своей спиной. — Папа! — снова взвизгнула Галина пронзительно, как и в первый раз. — Очнется, — успокоил ее гиперборей. — Примерно через полчаса. — А ведь он знал все, — проговорил вдруг задумчиво Федор. — Потому и забрал у меня дело сектантов. И ни в какой оно не в прокуратуре — наверняка в сейфе у борова лежит. — Про секту мог знать, — согласился Павел. — А вот про ее реальную силу… Ладно, пойдемте, пока правда ящер какой не явился. При его последних словах Галина вдруг радостно и хищно осклабилась. — Не уйдете! Она вдруг рухнула на колени. Развела руки в стороны, запрокинула голову и, закатив глаза, заголосила не то песню, не то заклинание… — Плохо дело, — констатировал Градобор. — Хватайте под руки и на выход. Живо! Павел с Федором послушались беспрекословно. Не сопротивляясь, Галина позволила заломить руки за спину и протащить себя через комнату и прихожую. Ноги ее безвольно волочились по полу, но губы все продолжали шептать молитву-скороговорку. — Бедная баба, — сообщил вдруг Сергеев уже перед дверью. — Это ж надо злобу в себе столько лет носить. — Многие возможности жителей Ствола до сих пор остаются для нас загадкой, — отозвался Градобор. И Павлу почему-то показалось, что это совсем не о способности копить ненависть в течение двенадцати лет. Однако уточнить он ничего не успел. Градобор толкнул дверь, и в тот же момент уши заложило от длинной, оглушительно громкой в гулком подъезде автоматной очереди. Рефлекс сработал раньше, чем Павел сумел что-то сообразить. Он отшатнулся в глубь квартиры, роняя задержанную на пол и падая следом сверху. Уже в полете подсек Сергеева под коленки, и тот мешком свалился рядом. Бесполезные, судорожные телодвижения: все четверо уже должны были быть мертвы. Но пули секли вдоль дверного проема с нижнего пролета лестницы. Два или три ствола торопливо, взахлеб, обрабатывали лестничную площадку. В квартиру летело крошево штукатурки, взвизгнуло несколько случайных рикошетов… И только щиту атланта огонь повредить был не в силах. Воин патруля стоял у края лестницы поперек прохода, и воздух вокруг него дрожал подобно мареву в тисках мощного силового поля. Предназначенные атланту пули горели яркими и быстрыми вспышками, остальные стучали в стены и потолок. Четверо других патрульных — поровну инки и гипербореи, — прижимаясь к полу, отступили к дальней стене площадки. Градобор остался на ногах, но от следующей совсем короткой очереди отшатнулся к стене прихожей и с удивлением посмотрел на пробитое предплечье. — Это больно, — признал он, воспользовавшись внезапной тишиной. — Но не опасно. Снизу послышалось клацанье железа — нападавшие меняли магазины. Потом чей-то голос длинно выкрикнул что-то неразборчивое, и словно в ответ ему раздался другой, прерываемый характерным треском эфирных разрядов. |