Онлайн книга «Нечисти»
– Какие новости? Что с ним? Не томи, храпоидол! – Он-то в порядке. Памятники старины разрушает, бесчинствует, с джиннами якшается. – Не выкобенивайся, Соныч, я тебя прошу. Что там? Точно с ним все в порядке? – Точно. Городские рассказали… Сцепился он с Древними на мосту, со Сфинксами. – Гость глянул на выскочившие ведьмины когти, на побелевшие костяшки пальцев и сжалился, заговорил быстрее. – После поподробнее узнаем у него самого, а пока так: буянил он очень уж по-странному в одном трактире, а сам был – как мухоморов объелся, потом помог, вылечил одного паренька, потом наскочил на Сфинксов. – Ой, лихо мне! Да где ж это он на них наскочил? В ресторане, что ли? – Нет, в том-то и дело. Его, видишь ли, в Древнюю Ночь на подвиги потянуло, на улицу выйти… Не обмирай, обошлось. Уже позади. Кончилось дело тем, что неведомо откуда вызвал он на помощь джинна, и сфинкс с джинном один другого на куски порвали. А другой сфинкс успел на место вернуться… Там тоже было дело темное, но об этом после… И вот теперь, как ты догадываешься, городским пришлось устроить призрак вместо одного из Сфинксов, а на мосту людишкам глаза отвести автоаварией. – А сам он где? Лешенька? – Лешенька твой, похоже, весь в папашу. Накуролесил и исчез. Куда – никто не знает. Старуха сунула сковороду на плиту, обмякла, осторожно повалилась на скамью. – Сейчас, полежу минутку… Васятка, поди ко мне… Все… Я теперь знаю. Сюда едет, железной дорогой. К вечеру будет. Если тебе ничего не надо пока – уйди на часок, а я отдохну. Тебе же еще ходоков встречать. И комнату, будь добр, очисти, Лешкина это комната. Вон у Петра свободно, там и поживи, а я свое гостеприимство без изъяну исполнила, не сердцем – так поклоном и обычаем… Вот и дай мне одной побыть да оклематься… * * * Да, повариха из Маши оказалась никакая. То есть все съедобно и местами даже вкусно, но с мамой – и думать нечего сравнивать. – Слушай, здорово как! Спасибо, Машенька, было просто объедение. – Только не Машенька! Я с детства терпеть не могу это пошлейшую форму моего имени. Понимаешь, с детства. – Ну я же не знал… – Вот теперь знаешь. – Маша прыснула. – Или тогда я тебя буду звать Денисочкин, а еще круче – Денисочка… – Все, Маша, убедила, устыдила, уела. Буду звать тебя Машею, а если за провинности – то и Машенцией… Не робей, трогай, это же вода, а не кислота… По знаку Дениса исчезла посуда и столовые приборы того же тяжеленного, с отливом в красное, металла, а на столе остались стоять кувшин с апельсиновым соком и два длинных стакана с «морозом»; все, кроме сока, – «местное», извлеченное из кухонной «стенки». В самом центре столешницы тихонечко плескался посреди миниатюрного бассейна крохотный фонтанчик: на скале сидит русалка, держит над собой раскрытый зонтик. Из штыря, едва заметного над полусферой зонта, бойкими толчками выпрыгивает водяная струйка, плющится о зонтичную преграду и радужным шатром с прозрачными прорехами оседает в пятиугольный бассейн. Маше любопытно и боязно; после подбадривающего приглашения потрогать она все же решается и мизинчиком прикасается к «шатру»… – Какая холодная! – Потеплее сделать? – Нет. А это циркулирующая вода? Ну одна и та же? – Не знаю, не задумывался… А, понял вопрос: да хоть руки мой, она всегда чистая, никогда не иссякает и держится на одном уровне. Более того… Дай-ка мне пальчик. – Не дам… а зачем тебе? – Черту фломастером проведу. – А зачем ты на моем пальце проведешь фломастером черту? – Увидишь, ну не бойся же. Маша робко протягивает тот же мизинец и уже верещит: Денис хищно вцепляется в него, делает свирепое лицо… и зеленым фломастером осторожно извазюкивает всю подушечку. – Сполосни теперь. Маша с любопытством окунает пальчик в фонтан, тотчас выдергивает его и смеется: – Ой!.. а где лак? – Там же, где и чернила. Больно? – Нет, что ты. Прикольно как… А еще чего он может? – Да ничего. Просто фонтан с водой, которая всегда свежая и чистая. Можно зачерпнуть оттуда же и пить. Хочешь? – Не-а. А вот если этот, где царапинка? – Попробуй. – Вау! Диня, смотри: нет царапинки… и лак тоже исчез. А нельзя сделать так, чтобы… – Можно. И положить тебе в косметичку, да? Нет уж, пусть просто фонтаном побудет, а тебе мы чего-нибудь придумаем. У меня, кстати, муттер много чем таким пользовалась, но красилась всегда вручную. – Я наоборот хотела, чтобы он лак не трогал. А… он так и будет у меня на столе стоять? Все время? – Если захочешь – то да. – Ур-ра-а! Ты такой… самый лучший в мире волшебник! А ты… не исчезнешь? – Да пока не собираюсь. – Пока – это до вечера… или до обеда? – Пока – это пока мы с тобой… пока я тебе не надоем, одним словом. – Ты никогда мне не надоешь, Денис. – Хорошо бы. Ну что такое? Маш, ты… что с тобой, почему ты плачешь? – Денис растерялся, сунулся в карман, глянул на извлеченный носовой платок – тот стремительно обрел гладкую первозданную свежесть, – скомкал его… – Маша, да что с тобою?.. – Ничего. Просто… я воочию встретила… увидела, как может выглядеть счастье… – И как же оно выглядит? – Главное было втянуть ее в разговор, отвлечь от слез. – С конопушками. – Маша все еще всхлипывала, когда вдруг рассмеялась: запоздавшие слезинки разлетелись брызгами, и лишь под глазами остались две черные «панковские» дорожки. – Я очень страшная, да? – Да. И психическая, но я не боюсь. У тебя когда день рождения? – Дай платок… В августе, а что? – Это далеко. Сейчас на базар пойдем, по косметику, дабы твой макияж не расплывался по пять раз на дню. Репетиция к празднику у нас будет. – Ты говоришь «по косметику», словно «по грибы». Это прикол? – Нет, преимущества сельского воспитания. У нас на хуторе, вечерами, когда приходит нужда идти в бутик, всегда говорят: по картошку, по изумруды… – А почему… – Ну погоди, погоди, пернатый, ты пока просто водички попей, а вечером все будет. Или сам полетай во дворе, крыс поищи… – Фу, какая мерзость! Не надо так говорить. Давай его лучше покормим? – Давай я это сделаю без тебя, на всякий случай, я умею… Ты что хотела спросить, когда Морка нас перебил? – А, да. Почему это ты решил покупать мне косметику из бутика? Типа папик? – Да нет… – А что так покраснел вдруг? |