Онлайн книга «Времена не выбирают»
|
03.05 Маркус смотрел на нее, и сердце его готово было разорваться от нежности. Счастье гуляло в крови, как самый крепкий хмель – «статуэтка разбилась!» – но он держал себя в руках и сохранял вид строгий и решительный. Потрепанная, с синяком под глазом и разбитыми губами, но живая – живая! – Полина сидела перед Маркусом и пыталась закурить. Получалось это у нее неважно. Руки дрожали, просто ходуном ходили, как у марионетки в руках неумелого кукловода. Маркус перегнулся через стол и поднес огонь прямо к пляшущей в разбитых губах сигарете. – Ну? – спросил он, наконец, когда она выдохнула дым первой затяжки. – Ну и кто же у нас там, в Нью-Йорке, такой умный? Они там вообще думать умеют? Послать тебя связной… – У отца не было выбора, – несчастным голосом сказала Полина. – Он никому не доверяет. То есть доверяет, конечно… но такую информацию… Говорила она вполне связно, чему можно было только удивляться. – И кто же у нас папа? – сразу же спросил Маркус, который еще не решил, что делать дальше. В смысле, как ко всему этому относиться. – Оскар Зиг. Час от часу не легче! – Ты Ольга Зиг? – недоверчиво спросил он. – Да. – Полина явно была смущена. – У твоего папы железные яйца, – сказал Маркус. В данном случае он не подбирал слов и сказал то, что думал. – У нас не было выхода, – снова попыталась оправдаться Полина. – А у меня была хорошая легенда, и в лицо меня никто не знает. – Ладно, – согласился Маркус. – Об этом позже. Кто вам дал явку? – Яков. «Ну надо же, – покачал он мысленно головой. – Они и до Якова добрались. Что значит нужда!» – Ты его видела? – спросил он вслух. – Да, мы говорили… Ниже тебя ростом, худой, виски седые, растягивает гласные в начале слов… – Да не проверяю я тебя! – раздраженно перебил он Полину. – Как он? – Не очень хорошо. – Она смотрела на него вопросительно, по-видимому, пытаясь понять, успокоился он уже или все еще бесится. – Кашляет. У него легкое прострелено. – Я знаю. Ладно, – снова кивнул Маркус, не столько ей, сколько себе, своим мыслям. – Иди, умойся. Я пока чай заварю… – Нет, Макс! – возразила она. – Это очень срочно… и важно. Мне надо встретиться с Энцелем. – С Энцелем… – повторил за ней Маркус. – Надеюсь, ты знаешь, о чем говоришь. Казалось, куда уже дальше, но Маркус был заинтригован. Выяснялось, что Зиг послал дочь с очень большими полномочиями. – Знаю, – твердо ответила она. – «Все они держат по мечу, опытны в бою…» [52] – Очень поэтично, – усмехнулся он. – Макс! – Ладно, – смирился с неизбежным Маркус. – «У каждого меч при бедре его ради страха ночного». [53] – Ты Энцель?! – Он таки ее удивил. – Ты Зеев [54] и ты Энцель… – Выходит, что так. И это очень опасное знание, «лилия долин» моя, очень. – Я понимаю. – Голос ее был тих, но тверд. – Тогда «Так составили они войско…» [55] Маркус посмотрел на нее. Ангел побитый, решительный такой ангел. И любимый… «Сука ты, Зиг. И всегда был сукой…» – Закончить мысль он не успел. – Когда я смогу увидеться с Четом? – Ты не сможешь увидеться с Четом, – сказал он тихо. – Не торопись! – поднял он руку, останавливая готовые вырваться у нее возражения – Ты не сможешь говорить с Четом. Ты будешь говорить с ним через меня. Со мной. У меня есть полномочия. «…И поражали в гневе своем нечестивых». Он не мог ей сказать всего. И никому не мог. Это была тайна высшего приоритета, о которой в организации знали всего несколько человек. На самом деле никто и никогда уже не сможет говорить с Четом – с настоящим Четом, – потому что Вайнберг умер три месяца назад от инфаркта. Ничего необычного в его возрасте и при его стиле жизни. Вайнберг умер, но будет жить, потому что Чет нужен организации. И поэтому не было некролога, не было торжественных похорон, не шли за гробом колонны бойцов ЛОИ, [56] а была ночь и… Они похоронили его втроем, тайно и безвестно. Пока. О деле знал еще Кон, но именно Кон настоял на том, чтобы Четом стал Маркус. – Итак? – сказал он – Или все-таки сначала чай? – Сначала дело, но от чая я не откажусь. – Она улыбнулась – И от бренди тоже. Маркус встал, подошел к двери, приоткрыл ее и выглянул в соседнюю комнату. Там сидели Гном и девушка из его группы, которую Маркус по имени не знал. – Ребята, не в службу, а в дружбу, заварите чай. Покрепче! И, Гном, есть у тебя что-нибудь крепкое? – Граппа устроит? – Ну давай граппу! Он вернулся в комнату и снова сел напротив нее. Живая! А кто же «сломался» в Падуе? Бог ведает, да не скажет. Впрочем, это успеется. Выясним позже. Виктор не дите малое, разберется. И люди уже сегодня вернутся в Падую. – О чем ты думаешь? У тебя такой вид… – Думаю… что я дурак! Влюбился в соплячку… – Макс! – Ладно, извини. – Извиняю. В дверь постучали. Вошел Гном. Он принес поднос с чайником, чашками, сахаром и лимоном. А еще там были рюмки и бутылка граппы. – Слушай, Гном, а ты на чем так быстро воду кипятишь? – спросил Маркус – На тринитротолуоле, что ли? – Очень смешно, – серьезно ответил Гном – Я чайник давно поставил, сразу как пришли. Гном ушел, и они снова остались вдвоем. Маркус налил ей граппы, и, пока разливал чай, она с опаской вертела рюмку в руке. – Пей! Не бойся, – сказал он с усмешкой. Она зажмурилась и проглотила жидкость одним глотком и даже не закашлялась. Вот ведь какие Фемины произрастают в наше время. Полина быстро отхлебнула из чашки, обожгла разбитые губы, поморщилась, но снова приникла к чашке. Чай был горячим и терпким. Хороший чай. Наконец, напившись, она отодвинула чашку и снова посмотрела на Маркуса. – Исполком полагает, что большая мировая война неизбежна, – это, конечно, были не ее слова. Так мог говорить только господин профессор Зиг, но не его дочь Ольга. |