Онлайн книга «Сумеречный клинок»
|
— А что еще? — рассказ ди Крея звучал логически безупречно, но что-то мешало согласиться именно с такой трактовкой событий, и, кажется, не одной только Тине. — «Синяя соль» убивает только людей, во всяком случае, тех, что относятся к материковой расе… — Я похожа на островитянку? — нахмурилась Тина. — За океаном есть и другие земли… — Где-то на юге. — Почему же, на западе тоже. — А еще? — Не люди. — А я? Я похожа на вампира или оборотня? Или на этих, как их, фейри, фурри? — Это не одно и то же, — усмехнулся ди Крей. — Бывают феи — на дальнем западе их называют фейри, а бывают фурри, но это как бы животные, и ты на них не похожа. — А на кого я похожа? — А это зависит от ответа на один мой вопрос, на который ты, разумеется, можешь не отвечать. — Спрашивайте! — У тебя есть знакомая фея? «Глиф! Он думает, что Глиф фея, но это не так! Или так?» Что она, в конце концов, знала о феях? Ничего определенного. И что с того, что у Глиф нет крылышек? А кто сказал, что обязаны быть? «Да я ее и не рассматривала ни разу, может, под платьем прячет?» Впрочем, Глиф утверждала, что принадлежит к народу рафаим, но могла ведь и соврать. «А может быть, я ее вообще неправильно понимаю?» — Не хочешь, не отвечай! — повторил ди Крей, прерывая затянувшееся молчание. — Возможно. — Это неуверенность в сообщаемом факте или игра в слова? — Я не знаю, кто она, но, возможно, что и фея. — Если она фея, то ты «принятая», а это уже не человек, ну, не совсем человек. — Что значит «принятая»! — удивилась Тина, впервые, кажется, услышавшая такое странное определение. — «Принятые» феями, — ей показалось вдруг, что ди Крей рассказывает что-то такое, чего и сам не знал еще минуту назад. Это было глупо, конечно, так думать, но кто-то из древних сказал по такому именно поводу, «интонация не лжет». Вот его голос и не лгал, хотя обычно проводник следил за своим языком и ничего лишнего не говорил, даже не намекал. И тем не менее это был отнюдь не первый случай, когда ди Крей проговаривался в очень непростой мелодике своей речи. Тина такие вещи замечала сразу и никогда не забывала, хотя и могла отложить на потом. Это называлось — «игра в умолчания». Она возникла в голове Тины как-то сама собой, но у нее, впрочем, были отменные учителя: Теа, Дитта, Чермита, да и жизнь подходящая. А смысл игры вот в чем. Даже когда человек не врет, он все равно что-то утаивает, недоговаривает, придерживает при себе. Угадать, что остается за скобками разговора, это и есть истинное искусство игрока. Странно только, что, играя в «умолчания» не год и не два, отправившись в поход, Тина об этом своем искусстве совершенно забыла. Все стало вдруг так увлекательно, чудесно и загадочно, жизнь обрела такую полноту, что совершенно не интересно показалось угадывать, кто и о чем не рассказал… — «Принятые» феями, — между тем объяснял ди Крей, — взятые ими под покровительство, в друзья или возлюбленные, принятые в их круг. И да, они перестают быть людьми. В известном смысле, разумеется, но тем не менее. — И каков же этот смысл? — осторожно спросила Тина. — Ну, например, их не убивает «сольца», — пожал широкими плечами ди Крей. — Я почти умерла! — возразила Тина. — Но не умерла. — Ди Крей отмел ее возражение вежливо, но недвусмысленно. — Я потеряла сознание. — В первый раз. — Так что же мне делать?! — Ровным счетом ничего, — улыбнулся проводник. — Не понимаю, чем плохо быть «принятой»? — А чем хорошо? — нахмурилась Тина. — У «принятых» долгий век, им не страшны чума и холера и большинство ядов… Что тебя смущает, девочка? Разве так важно быть, как все? — Как все? — А что еще? — Не знаю, — честно призналась Тина. — Вот и я не знаю, — еще шире улыбнулся ди Крей. — А я знаю! — сказал голос из темноты. — И не пытайся! — отмахнулся ди Крей. — Я тебя уже минут десять слушаю. Лошади громко дышат. — Вот ведь животины клятые! — Из темноты в круг света, отбрасываемый костром, вышел Ремт Сюртук, ведя в поводу лошадей с обернутыми тряпьем копытами. — Успел? — спросил ди Крей, подходя к мастеру Сюртуку. — Что там? — Ваш меч, сударь! — улыбнулся в ответ рыжий проводник и протянул ди Крею меч в ножнах. — Спасибо, Ремт. — Ди Крей принял оружие, обнажил клинок до половины, коротко взглянул на опаленную сталь и вернул ее в ножны. — Не за что, не за что! — Но, говоря это, мастер Сюртук уже повернулся к Тине. — Ваш тесачок, милая леди, я тоже прихватил. Но есть у меня для вас одна совершенно специальная вещь… — Он подошел к первой из лошадей и отвязал от седельной сумы продолговатый предмет недвусмысленного вида. — Вот, барышня, прямо под вашу нежную ручку и под ваши, простите, конечно, за выражение, фехтовальные приемы, — и, размотав мешковину, он достал на свет длинный кинжал в кожаных ножнах. — Вот! Тина встала с земли и подошла к Ремту. — Держите, барышня! — Ох, какая прелесть! — не удержалась Тина, едва вынув кинжал из ножен. Он был великолепен, длинный узкий обоюдоострый клинок из стали, отливавшей в свете костра пурпуром и кобальтом. Своей длиной он напоминал короткий меч, отделкой — изящную дамскую безделушку. Однако это была не игрушка, а настоящее, без дураков, оружие: отличная острая сталь, которой можно и колоть, и рубить, крестообразная гарда, защищающая руку, удобная — с накладками из резной кости — рукоять. — Чуток подточить, и будет резать даже железо! — ухмыльнулся довольный произведенным эффектом Ремт. — Знатная вещица, — улыбнулся ди Крей. — Как раз в масть мечу мэтра Керста. — Ох! — А вот клейма-то она, захваченная видом подарка, и не приметила, а зря: «наковальня и перо» Риддера придавали клинку особый «аристократический» шик. — Из оружейной де Койнера? — поинтересовался Крей. — Как можно! — всплеснул руками Ремт. — Я что, тать ночной, чтобы уважаемого человека грабить? Ужас, что говорите, мастер ди Крей! Оно понятно, рыжего обидеть — что два пальца, извините, барышня, за выражение, обсосать! — Вы забываетесь, граф! — Тина и сама не знала, что на нее нашло, но что-то накатило, и… — Ох! — отступил от нее на шаг мастер Сюртук. — Миллион извинений, вельможная госпожа! Тысяча поклонов, кавалерственная дама! Бес попутал! Помутнение нашло! Изволите велеть зарезаться или удавиться? |