Онлайн книга «Возвращайся, сделав круг»
|
– Значит, я твой цветок? – Да. Будешь дальше издеваться – я тебя выполю. – Ты сегодня уже пытался. А ведь правда – всего пару часов назад мы с ней дрались. Сражались с имперцами, бежали… Видимо, она подумала о том же – вздохнула и прекратила свои смешки. Я протянул ей обглоданный с одной стороны фрукт. Не взяла, откусила прямо так, с моих рук. Я опустил голову и коснулся губами ее волос. Только сейчас я понял, чего мне не хватало на этой пустынной планете – ее запаха, запаха свежей весенней травы. Чистого, прозрачного, как лежащая на травинках роса. Ванда задрала голову, заглянула мне в глаза. – Ну и как это – любить цветок? Я с какой-то отстраненной нежностью коснулся ее макушки, приглаживая растрепавшиеся волосы. – Я правда старался в тебя не влюбиться. Прозвучало как-то похоронно. – Говоришь так, будто извиняешься. – Вроде того… Она заворочалась, зарываясь лицом в лежащую у меня на коленях куртку. – С тобой мне кажется, что я сплю, Тим. Нет, не так – что я снюсь. Прости… – Все в порядке. Вот же дурацкая фраза. Все равно что плюнуть себе в салат. Ванда села, собрала в хвост запутавшиеся волосы и прислонилась к дереву. Я чувствовал ее тепло своим плечом. – Ты не понимаешь, Тим. Можно вспоминать сказки и красивые истории, мои капризы, ширма или колпак… Сквозняки… Этот колпак, он не от сквозняков. Это чтобы Маленький Принц не забывал. Кто человек, а кто… – Перестань. Цветок, туманность, астероид, осенний дождь, письмо без обратного адреса. Ты это ты. Если я – человек, ты – тоже. Она грустно усмехнулась, забрала у меня надкусанный фрукт, долго вертела в руках, словно не зная, что с ним делать. Потом белые корешки, вырастающие прямо из кожи, обволокли, спеленали его, и через пару секунд втянулись обратно, оставив на ладони жухлый огрызок. Я молча отвернулся. «Рыбалка в дождь с племянником, вызвавшим разочарование удручающими успехами в учебе» – примерно так, Ванда, – любить тебя. Не знаю уж, что там с цветами. После нашего разговора я решил немного прогуляться. На этот раз обошлось без приключений. Пока я прохаживался, Ванда куда-то пропала, а Эммади с Аархом сидели в одинаковых позах – поджав под себя ноги – и о чем-то тихо разговаривали. Я сел в стороне под тем же деревом и принялся поглощать собранные фрукты. Называть их «Рыбалкой в дождь» больше не хотелось, поэтому я вернулся к предыдущему, не менее дурацкому названию – «Радужная влага». На самом деле, эта гадость не могла претендовать на надои даже самой дохлой из радуг, возникшей после самого радиоактивного из дождей. И тут эти дожди, черт! К тому времени, как ко мне подошли Эммади с Аархом, фрукт стал называться «Кислое отражение корня из двух, замерзшего насмерть от одиночества под дырявым навесом из прошлогодней соломы». Сокращенно – «кислятина». – Тим, мне не удается выяснить у него некоторые вещи. Ты можешь спросить его? Как равный. – Что ты хочешь узнать? – Что ими двигало. Я имею в виду – всеми аархами. Зачем они это сделали? Я флегматично ретранслировал вопрос Аарху. Тот оживился, будто смена вопрошающего приносила в беседу какие-то невероятно «прекрасные» новшества. Он весь затрясся от желания подобрать наиболее правильный ответ. – Они… Аарх никак не мог подобрать точное слово. Наконец, его лицо озарилось. – Мы желали… И он изобразил тот самый угрожающе хрипящий звук, в честь которого я и назвал всю их расу. – Мы желали аарх… Я облегченно вздохнул. – Ну, так бы сразу и сказал… Эммади, ты удовлетворен? Теперь можно я поем? Я взял еще один фрукт, второй бросил Аарху и даже предложил один Эммади. Тот не отреагировал. Я пожал плечами, выбросил огрызок за спину и принялся за следующую кислятину. Аарх тоже пожал плечами и бросил фрукт через плечо. Попал дройду туда, где у «пятиконечных водяных существ» располагался левый глаз. Дройд снова не прореагировал. Железная выдержка. – Мальчик, не отражай мою глупость. Отрази лучше мой голод. Ешь, короче. Или что ты там с ними делаешь… Эммади так никуда и не ушел. – Тогда ты, Тим. Расскажи еще раз подробно – что ты видел? – Ты когнитивный наркоман, ты понимаешь? Эти всю жизнь гоняются за красотой, вы – за знаниями… Вместо того чтобы дать человеку спокойно поесть. – Милорд Тим, я попросил бы вас… Я вздохнул. Раз уж он перешел на формальные обращения… – Ничего особенного Эммади. Вакуум, еще вакуум, немного другой вакуум, шурин первого вакуума, свекор третьего, еще – пыль, астероиды, незнакомый вакуум, опа – голубая звезда, планеты, кислород, жизнь, океан, закат, шелест прибоя, скалы, прыгающие рыбы, кто-то бренчит на разбитой гитаре, песок, облака, небо алмазной крошки и снова вакуум, вакуум… Чего ты хочешь, чтобы я перечислил тебе всю вселенную? По инвентарным номерам? Пойми ты – не будет никакого взаимопроникновения культур и обогащения друг друга сокровищами знаний. Ты не сможешь рассказать ему, где видел отличную бабочку на ветке сакуры за секунду до раската грома – отличная вещь, чтобы ее отразить, понять, воссоздать, усовершенствовать и получить свой… что? Я вопросительно посмотрел на мальчишку, деловито деструктурирующего очередную «кислятину». Он ответил, даже не поднимая головы: – Аарх. – Во. Аарх. А он не сможет тебе объяснить, как его аарх перевести в цифры, чтоб он тебе был хоть сколько-нибудь полезным. – Тим, ты еще помнишь наш разговор на обшивке? Выбросив недоеденный фрукт, я тщательно вытер руки о больничные штаны. – Помню. Прости, я… День нервный. – Спроси у него – почему он не ушел с ними? Я вздохнул и повторил вопрос. Аарх продолжал возню с кусочками. Я попытался объяснить, что мы пытаемся узнать. – Что вы делаете, когда не хотите отвечать вопрос? Я усмехнулся. – Можешь пожать плечами или покачать головой. Аарх дернул плечами, будто собирался танцевать цыганочку. – Так? – Примерно. – Вы поняли, что я не хочу отвечать вопрос? – Да. – Хорошо. Аарх продолжил «разбирать» фрукт. Он по-прежнему не глотал и даже не жевал. После недолгого посасывания, он аккуратно сплевывал кусочки фрукта в ладонь, а потом бережно зарывал их в песок. |