Книга Опаленный звездами, страница 76 – Константин Кривцун

На меня тут же направили стволы автоматов остальные бойцы. Смирнов нацелил гравистрел на ближайшего к нему солдата.

– Пускай пройдет! – кивнул на Жукова агент.

Несколько секунд ничего не происходило, затем офицер отдал команду: «Пропустить!» и опустил автомат. Благодарный Жуков проскочил между нами и занял место среди тех, кто готовился подняться на поверхность.

– Нас! Нас пропустите!!! – доносились невнятные крики со всех сторон.

Люди, воодушевленные успехом Жукова, лезли прямо на нас.

Смирнов громогласно скомандовал:

– Всем стоять! Мест больше нет! Выходите на поверхность и пешком уходите из города! Полезете на нас – умрете!

Люди замерли в метре от наших орудий. Нужно было снова начинать убивать, чтобы сдержать эту надвигающуюся волну. Но решиться на это было тяжело. Со скрежетом и металлическим лязгом клеть лифта замерла за нашими спинами. Люди забрались в кабинку, и лифт поехал наверх. Следующим рейсом должны были подниматься мы.

Эти несколько минут, которые мы провели в ожидании лифта, смешались в моем сознании в нечто невнятное и ужасающее. Вспышки выстрелов, крики, кровь, матерщина солдат. Я и сам с кем-то дрался, кого-то отпихивал и укладывал выстрелами из гравистрела, уже не придавая значения тому, что мощность поставлена на максимум.

Но вот клеть вернулась назад, и все закончилось. Под аккомпанемент скрипа и гула моторов мы начали подъем на поверхность.

Больше всего наверху меня поразила тишина. Ни звуки льющей с неба воды, ни рев двигателей автомашин не мог идти ни в какое сравнение с тем шумом и криком, которые стояли в бункере. Оглохнув и частично ослепнув после пережитого, я с трудом различил в пелене дождя габаритные огни автоколонны. На секунду мне и вовсе почудилось, что нас не дождались. Сердце пронзила игла страха и отчаяния. К счастью, я ошибся. Нас не бросили.

Мы поспешно заняли два ближайших фургона, и колонна двинулась.

И вот теперь мы ехали в древней машине в самом хвосте всей группы, набитые, как сельди в бочке, усталые и злые на весь мир. Мне удалось отстоять свое место у окошка, и я постоянно глядел в него, отчего мои попутчики то и дело разражались язвительными комментариями.

Но мне было плевать. Сейчас меня беспокоили только две вещи. Как не сойти с ума после того, через что я прошел сегодня и вчера, и что сделать, чтобы во мне не узнали того человека, который помогал сортировать людей на пригодных или непригодных для эвакуации?

Вот я и не нашел ничего лучше, чем уставиться в окно.

Туман между тем начал постепенно таять. Надсадно рычали двигатели, пробуксовывали по испорченному дорожному покрытию огромные шипастые колеса. Колонна двигалась в гору.

В стороне от трассы я неожиданно увидел несколько серых чуть покачивающихся столбов. Лишь секундой позже до меня дошло, что это и есть торнадо – экзотические животные планеты Джейн. Я мрачно уставился на живые вихри.

Усталость разливалась по организму, убаюкивала, притупляла внимание. Уверенность в том, что ничего неожиданного и опасного больше не случится, росла с каждым пройденным километром. Все самое страшное, что только могло произойти, уже произошло. Впереди отдых, помощь и возможность убраться с этой планеты. По крайней мере, мне так казалось.

Вдруг ожил хрипящий динамик, закрепленный на стене фургона.

Сначала раздался треск, а затем послышался голос мэра:

– Уважаемые граждане! Наша колонна приближается к зоне Провала. По последним данным, верхний путь сейчас поврежден оползнем и совершенно непригоден для проезда. Нам нужно следовать нижним путем. Будьте внимательны. Мы едем к личинкам джейн!

Раздался нестройный хор голосов.

Я повернулся к Смирнову.

– Что за личинки?

Вместо агента мне ответил Ричард:

– Личинками мы называем физические тела джейн. Те самые, которые поглощают белковую структуру.

– Структуру? – переспросил я.

– Эти безумные личинки съедают людей заживо! – объяснил Жуков.

Я хмуро оглядел окружающих. Большинство моих попутчиков никак не прореагировало на сообщение мэра. Некоторые занервничали. Радующихся мне заметить не удалось.

Наш фургон сильно тряхнуло на повороте, а потом дорога пошла вниз. После очередного виража я наконец увидел Провал. Это был огромный каньон, наверное, сопоставимый по размерам с Долиной Маринера на Марсе. Многокилометровая бездна, острые скалы по краям титанической трещины. Детали противоположного склона размывались туманом. Я почувствовал себя крохотным микробом рядом с Марианской впадиной. Довольно жуткое ощущение.

Потом автомобиль снова повернул, и темный зев разлома скрылся из глаз. Но спокойнее мне от этого не стало.

Дорога шла через холмы неподалеку от Провала и потому постоянно уходила то влево, то вправо, рыская между крутыми склонами. На одном из поворотов машину занесло, и на стекло из-под колес соседнего автомобиля брызнуло несколько капель грязи.

Через пару минут вновь начался дождь. Он монотонно стучал по крыше грузовика и вскоре просто стерся в моем сознании. Сработал инстинктивный блок на звуки подобного рода. Именно из-за этого психологического блока человеку порой трудно услышать стук собственного сердца.

Наш грузовик переехал очередной мост, под которым несся в сторону Провала мутный поток.

Снова захрипел динамик:

– Въезжаем в зону! Будьте внимательны!

Пока я не замечал никаких изменений. Все те же холмы, камни да грязь. Вот только камни неожиданно стали не острыми обломками, а обрели некое подобие овальной формы. Может, это и есть пресловутые тела джейн?

Стоит ли готовиться к возникновению призраков?

– Очень странно все это, – пробормотал Жуков. – Мы по этой дороге не ездили с тех пор, как зона с личинками перекочевала сюда.

– Но верхняя трасса завалена! – заметил Ричард. – А если ехать через шахтерский поселок, то мы потеряем целый день и кучу топлива! И еще не факт, что туда не добралась инфекция! «К экономии времени сводится в конечном счете вся экономия», – говорил Карл Маркс!

– Я понимаю, – кивнул Жуков. – Но на сердце у меня почему-то вуаль сомнения.

– Какой вы, однако, нежный, – хихикнула Рейч, а потом повернулась к Смирнову. – А вы что об этом думаете?

Агент как-то странно посмотрел на девушку, потом оглядел людей, сидящих в тесноте. В углу тревожно говорили по-английски две женщины, в середине салона тощий мужчина блевал в свою кепку – видно, укачало бедолагу, – остальные спали, свернувшись на полу или тюках с одеждой.

– Мне тоже все это не нравится, – наконец сказал Смирнов.

Вдруг динамик захрипел, а потом снаружи донесся едва слышный вой сирены. Похоже, впереди, в голове колонны что-то случилось.