Книга Тигр, светло горящий, страница 51 – Трейси Шевалье

По амфитеатру разнеслись аплодисменты, потому что мисс Ганна Смит теперь стояла в седле на одной ноге, выставив другую назад. Все прекратили делать то, что делали, и смотрели на нее. Даже Томас и Джем вместе с другими плотниками вышли из-за кулис и хлопали. Магги не хотела выделяться своим молчанием на фоне всеобщего восторга, а потому тоже зааплодировала. Мисс Смит напряженно улыбнулась, изо всех сил стараясь, чтобы ее вытянутая нога не тряслась в воздухе.

— Браво, моя дорогая! — прокричал мистер Астлей. — Она напоминает мне Патти, — обратился он к Джону Фоксу. — Мне нужно привести на закрытие жену, пусть посмотрит. Жаль, что так мало женщин готовы стать наездницами.

— У них больше ума, чем у мужчин, — заметил Джон Фокс. — А эта свой, похоже, потеряла.

— Эта девушка что угодно сделает ради Джона, — сказал Филип Астлей. — Поэтому-то она и скачет там теперь.

— Что угодно?

— Ну, не что угодно. Пока еще.

Оба рассмеялись.

— Она знает, что делает, — продолжил Филип. — Она им управляет, как лошадью. Браво, моя дорогая! — прокричал он еще раз. — Теперь у нас есть великолепное закрытие!

Мисс Смит попридержала лошадь и опустила ногу. Когда Ганна снова села в седло, Джон Астлей наклонился к ней и поцеловал руку, чем вызвал новый взрыв аплодисментов и смеха, а мисс Смит от этого жеста разрумянилась.

И в этот момент Мейси вдруг почувствовала тишину, истекающую из ложи по другую сторону арены. Она посмотрела в ту сторону и увидела там единственного зрителя, который не хлопал вместе с другими. Из тени возникло белое лицо Лауры Девайн, смотревшей на мисс Смит с ненавистью большей, чем испытывала к этой девице Мейси. Лицо мисс Девайн больше не было таким гладким и приветливым, как прежде. Оно осунулось и сморщилось от отвращения, словно ей в рот попала какая-то гадость. Вид у нее был несчастный.

Когда мисс Девайн подняла глаза и встретилась взглядом с Мейси, выражение ее лица не изменилось. Некоторое время они смотрели друг на друга, а потом Лаура Девайн снова отошла в тень — будто луна скрылась за облаками.

Неподалеку Филип Астлей с Джоном Фоксом просматривали список.

— Мистер и миссис Де Кастро. Мистер Джоханнот. Мистер Лоуренс. Миссис Ненли. Мистер Дэвис. Мистер Кроссман. Мистер Джефрис. Мистер Уитмор. Мсье Рише. Мистер Сандерсон.

— Он появится позднее.

— Черт побери, Фокс, он нужен мне сейчас! Ирландцы захотят услышать новые песни, и захотят сразу же. Я собирался ехать с ним в экипаже и сочинять по дороге.

— Он пишет для представления, премьера которого будет в «Хеймаркете». [66]

— Да пусть хоть для самого короля пишет — меня это не волнует! Я хочу, чтобы тринадцатого числа он был в этом экипаже вместе со мной!

Джон Фокс ответил молчанием.

— Ну, есть для меня еще сюрпризы, Фокс? Что-нибудь новенькое, о чем я должен знать? Давай выкладывай. Ты мне еще скажи, что плотники отложили свои топоры и подались в матросы.

Фокс откашлялся.

— У нас еще нет ни одного плотника, который пожелал бы ехать с нами, сэр.

— Что? Почему?

— У большинства из них есть другая работа, и они не хотят путешествовать. Они знают, что это такое.

— Дублин — прекрасный город! Мы всех опросили?

— Всех, кроме Келлавея.

До этого Мейси слушала вполуха, но тут она подскочила.

— Тогда пришли ко мне Келлавея.

— Хорошо, сэр.

После некоторой паузы Джон Фокс добавил:

— Вам придется и с ней поговорить.

— С кем?

— С ней. Вон, на другой стороне. Вы ее не видите?

— Ах да.

— Она знает о мсье Рише? — спросил Джон Фокс.

— Нет.

— Нужно ей сказать, сэр. Чтобы они могли репетировать.

Филип Астлей вздохнул.

— Хорошо. Я поговорю с ней после Келлавея. А сейчас пришли его ко мне.

— Хорошо, сэр.

— Ох, нелегко быть руководителем, Фокс.

— Я это знаю, сэр.

Когда перед мистером Астлеем появился ее отец, Мейси замерла в своей ложе, заранее, еще до начала разговора, чувствуя себя виноватой за то, что будет подслушивать.

— Келлавей, мой добрый Келлавей, как поживаете? — громовым голосом встретил Томаса Филип Астлей, словно тот стоял по другую сторону арены, а не перед ним.

— Неплохо, сэр.

— Отлично, отлично. Продолжаете упаковывать декорации?

— Да, сэр.

— Чтобы отправить труппу на гастроли, немало дел нужно переделать. Тут требуется огромная работа — планировать и паковать, паковать и планировать, верно?

— Да, сэр. Это вам не то что переехать из Дорсетшира в Лондон.

— Да, пожалуй, вы правы, Келлавей. Так что теперь, когда у вас есть опыт, вам это будет легче.

— Опыт чего, сэр?

— Я, кажется, забегаю вперед, да, Фокс? Я имею в виду сборы и поездку в Дублин.

— В Дублин?

— Вы ведь знаете, что мы собираемся в Дублин, Келлавей? Ведь именно для этого вы и пакуете декорации.

— Да, сэр, но…

— Что «но»?

— Я не думал, что это относится и ко мне, сэр.

— Конечно, относится! Неужели вы думали, что мы сможем обойтись без плотника в Дублине?

— Я мастер по стульям, сэр, а не плотник.

— Нет, для меня вы — плотник. Вы здесь где-нибудь видите стулья, сделанные вами, Келлавей?

— И потом, — добавил Томас, словно не слыша замечания Филипа Астлея, — в Дублине есть свои плотники — они сделают все, что вам надо.

— Но никто из них не знает декорации, как вы, Келлавей. Скажите мне, что вас беспокоит? Я думал, вы не прочь прокатиться в Дублин. Это великолепный город, я уверен — вам там понравится. А зимы там помягче, чем в Лондоне. Да и в Ливерпуле тоже — мы туда отправимся после Дублина. Давайте-ка, Келлавей, вы же хотели уехать из Дорсетшира и повидать мир, разве нет? Вот вам прекрасный шанс. Мы отправляемся через три дня. Времени достаточно, чтобы собраться, а?

— Я… а что моя семья?

Филип Астлей пошевелился на своем стуле, и тот заскрипел под его весом.

— Понимаете, Келлавей, тут у нас небольшая загвоздка. Нам нужно на гастролях затянуть пояса. Понимаете — маленькая труппа, ничего лишнего. Жена тут будет лишней. Даже Патти не едет в Дублин, верно я говорю, Фокс? Так что боюсь, что речь идет только о вас, Келлавей.