Книга Быть драконом, страница 44 – Андрей Стерхов

Ещё один был таким: используя Силу боевого браслета, наложить на гранату заклинание Остановись Мгновение (я называю его Паузой Гёте) и тем самым заморозить процесс. А потом уже взорвать где-нибудь на пустыре.

Боевой браслет был последним заряженным артефактом, и, честно говоря, меня жаба давила его расходовать, но ничего другого не оставалось.

И я это сделал.

Только сунул обезвреженную лимонку в карман, позвонила Лера.

— Шеф, это я, — совершенно убитым голосом произнесла она, после чего жалобно всхлипнула.

Я никогда не слышал, что бы она ревела, поэтому вскрикнул:

— Лера, что случилась?!

В ответ она разрыдалась в голос. Тогда я подпустил в голос успокаивающие интонации и спросил:

— Где ты, девочка моя?

— И… и… и… — раздавалось из трубки какое-то время, но потом Лера сумела взять себя в руки и в промежутках между всхлипами сообщила: — В… в… в… Торговом. У… у… у… банкомата.

— Жди там и с места не сходи, — приказал я, бросил трубку на аппарат и выбежал из офиса.

Она выполнила приказ — я нашёл на первом этаже Торгового Комплекса недалеко от эскалатора. Зарёванную и потухшую. Это была не Лера, это была какая-то тряпичная кукла. Я взял её за руку и потащил на выход.

— Рассказывай, — приказал я, затолкав девушку в машину.

— Кулон, — тихо сказала она.

— Что «кулон»?

— Украли.

— Кто?

— Цыганка.

— Какая ещё, чёрт возьми, цыганка?

— Гадалка.

Я минуты три пытал девушку, прежде чем сумел выяснить, что же на самом деле случилось.

А случилась, как оказалось, банальнейшая вещь.

Возвращаясь из музея, Лера решила зайти на Центральный рынок. Плюшек свежих, видите ли, ей захотелось ко второму завтраку. Взять решила там, где обычно берёт — как войдёшь, так сразу направо. Только не дошла она на этот раз до хлебобулочных рядов. По дороге, в районе трамвайной остановки, привязалась к ней цыганка. «Сроду не цеплялась, а тут вдруг как репейник какой». Ну, а дальше по известной программе: вопрос-ответ, предложение погадать и провал в памяти. Очнулась Лера через час на лавке возле главного входа в Торговый Комплекс. Без денег. Без серёжек. Без древнего кулона. И — что самое обидное — без обещанной информации о суженом.

Упрекать Леру я не стал. В таких случаях не слова нужны, но решительные и быстрые действия. Оставив девушку в машине, немедленно отправился восстанавливать бесстыже порушенный статус-кво.

Найти цыганку особого труда не составило, та даже и не думала прятаться. Чего ей прятаться? Свободный человек в свободной стране. Как ни в чём ни бывало вязалась к прохожим, шурша пёстрыми юбками, на пяточке между автостоянкой и трамвайной остановкой.

Приняв вид лоха педального, я двинул цыганке навстречу. Шёл неторопливо, с нарочитой беспечностью пялился по сторонам и глуповато лыбился.

Гадалка клюнула.

— Ай, молодой красивый, дай погадаю, — затрещала она, ухватившись за рукав. — Всю правду скажу-расскажу, ничего не утаю.

Я остановился, широко улыбнулся и спросил:

— Умеешь, что ли?

— Ай, как не уметь, дорогой. Дай денежку, скажу, что было, что будет, как дело повернётся.

Я сунул ей сотку. Цыганка спрятала банкноту в складках многочисленных юбок и попросила:

— Дай руку, яхонтовый.

— Золотой, — поправил я, но руку протянул.

Взглянув на мою ладонь, гадалка вскрикнула от страха и даже попятилась. Ещё бы. Линии моей судьбы шли из ниоткуда и терялись в бездне.

Я сжал смуглую руку у запястья, с силой потянул к себе и, когда лицо перепуганной женщины оказалось возле моего, тихо сказал на языке вольного народа:

— На дар, румны.

Она удивлённо вскинула брови, но совету ничего не бояться вняла. А чуть успокоившись, сама поинтересовалась подрагивающим голосом, чего бес от неё хочет:

— Со ту камэс, бэнг?

— Сумнакай, ченя дрэ кана, ловэ, — перечислил я.

— Какое золото, какие серьги, какие деньги?! — заохала она, перейдя с цыганского на русский.

И я тоже перешёл:

— Ты полтора часа назад гадала девушке. Светлой такой. Было? Не было?

Видимо, моё шипение внушало ужас, поскольку уже в следующую секунду гадалка во всём созналась и незамедлительно вернула добычу. Всё вернула. Даже брошенный в траву газона спичечный коробок и тот нашла.

— Лера, когда на улице цыганка у тебя что-нибудь спрашивает, беги от неё, — поучал я, заводя двигатель. — А не можешь бежать, отвечай на каком-нибудь иноземном.

— На каком именно? — уточнила девушка.

— Какой лучше знаешь?

— Английский.

— Вот на нём и отвечай.

— А что отвечать?

Похоже, моя помощница ещё не совсем вышла из состояния гипноза, и дружбу со своей головой восстановила не до конца. Но я и не думал потешаться, объяснил, как доктор пациенту — неторопливо и внятно:

— Отвечать, Лера, можно, что угодно. Что в голову придёт, то и выдавай на-гора.

— Я, шеф, экспромтом не могу. Я блондинка. Мне нужно заранее текст подготовить.

— Ну и подготовь.

— А например?

— Не знаю… — Я посмотрел на магнитолу, которая в ту минуту передавала на стереоколонки песню группы «Орлы», и предложил: — Ну, например, зазывай в следующий раз приставшую цыганку в отель «Калифорния».

— Вот это вот? Welcome to the Hotel «California»? Да?

— Именно. Such a lovely place, such a lovely face. Она тебе такая: «Ай, красавица, дай погадаю», а ты ей по-английски: «Тюрьма по тебе плачет, тётя».

— Какая тюрьма? — не поняла Лера.

Я сначала аккуратно повернул, разогнав сигналом лезущих под колёса смельчаков, с Декабрьских Событий на Карла Маркса и только потом растолковал:

— «Отелем „Калифорния“» называют Лос-Анджелесскую городскую тюрьму.

— Да вы что?!

— Точно.

— Не знала.

— Теперь знаешь. Ладно, всё об этом. Расскажи лучше, что тебе в музее сказали?

— Ага, сейчас.

«Сейчас» растянулась на целую минуту.

Лера вытащила помаду, поправила, заглядывая в зеркальце заднего вида, линию губ, закинула помаду в сумочку, ещё раз осмотрела себя в зеркале и только после всех этих манипуляций стала, наконец, докладывать:

— Меня, шеф, там к одному дядечке послали, он у них что-то вроде научного консультанта. Так вот он сказал, что этот кулон — нагрудный знак старшего кхама рода.