Книга Быть драконом, страница 76 – Андрей Стерхов

— Грязь танков не боится.

Однако настаивать не стал.

А мне между тем в голову пришла забавная идея.

— Слышь, Сеня, — предложил я, — а давай как реальные пацаны: встанем в линию, два свистка в зенит и по газам. Я тебя «сделаю» — ты платишь. Ты меня «сделаешь» — я плачу. Слабо?

— Где, тля? — сразу загорелся голем. — Здесь?

Я покрутил пальцев у виска.

— Дурак, что ли?

— А тогда где, тля?

— Поворот на Бургазай знаешь?

— А то, тля.

— Вот от него и до упора. Кто шлагбаум первым поцелует, тот и король. Ага?

— Не вопрос, тля.

Через пятнадцать минут мы уже стояли на старте.

Он показал мне правую руку от сгиба и выше, я ему — ему средний палец в полный рост, и погнали.

Дорога к Бургазаю меня приятно удивила свежеуложенным асфальтом. Видимо, новые богатые, массово скупающие участки в посёлке, озаботились и скинулись на благое дело. Правда, дорожные работы были ещё не завершены, оттого-то и вышло у нас с Мастаком всё так забавно.

Там, где заканчивался асфальт и начинался грунт, с одной стороны стоял на дороге грейдер, а с другой — бульдозер, и щель между ними была такая, что принять могла только одного. Шансы имели оба, шли буквально нос в нос (я по правильной полосе, он — по встречной), но, увидев эти брошенные на ночь машины, мой соперник прибавил, и стал уходить. Сначала на полкорпуса, потом на две трети. Как ни крути, тачка у него была порезвее. Зато моя — ха! — тяжелее. И я, не долго думая, забил его, как мамонт тузика. Выжал до упора, нагнал, тупо бортанул и проскользнул между Сциллой и Харибдой первым.

Остановившись метров через сорок, я первым делом закурил, и только затем потянулся к мобильнику, который звонил, не переставая, уже минуты две.

— У тебя чего там? — спросил Ашгарр.

— У меня тут лес кругом, луна как юбилейный рубль и кабыздохи заходятся.

— Какие ещё кабыздохи?

— Дачные, какие ещё.

— Ты что — загородом?

— Ага.

— А что Инспектор? Как там наша штучка?

— Штучка на месте. Инспектор отработал, отдыхает. Просил передать тебе, что Ночь Знаний не Ночь Знаний, а Книга — не Книга, а трамвай.

— Чего городишь? Какой трамвай?

— Помнишь, ты на днях мне Замятина читал. Про трамвай, который вёз дракона вон из человеческого мира.

— Ну. Помню.

— Оказывается, Книга — это и есть тот самый трамвай, на котором мы однажды укатим домой.

— Не понял ни черта.

— Приеду, объясню. Ещё вопрос есть?

— Есть. Подскажи рифму на слово «имён».

— Семён.

— Какой ещё Семён?

— Какой хочешь. Например, Семён Мастак. Гопник глиняный.

— Я же серьёзно спрашиваю.

— Ну если серьёзно, то… Ну, например, «времён».

Ашгарр выругался:

— Блин, точно! Вертелось же на языке… — Помолчал секунду, и забормотал: — В заповедье, богами забытом, где природа не знает имён, та-та-та-та та-та-та та-та-та та та-та-та та та-та времён.

А потом, не попрощавшись, отключился.

Я хмыкнул, недоумённо пожал плечами, выбросил в кусты бычок и стал разворачиваться.

Сенин «нисан» лежал на дороге колёсами вверх, отчего походил на пьяного жука-мутанта. Видимо, когда ткнулся под углом в край экскаваторного ножа, его развернуло и всем корпусом протянуло вверх по стальному изгибу, после чего случилась акробатика — отрыв от земли и переворот на сто восемьдесят градусов.

Лежал он таким образом, что мешал проезду, пришлось боднуть.

Мастак, зажатый между сиденьем и надувшееся подушкой безопасности, кряхтел и постанывал. А когда услышал, что я подхожу, прохрипел:

— Вылезу, убью. Тля буду, убью.

— Умоешься, — сказал я, присев рядом на корточки.

— Не жилец, ты дракон. Копец тебе. Ты меня, тля, понял?

— Ты меня, гопник оборзевший, на «понял» не бери. Понял?!

Голем, осознав, что гнилые базары не прокатят, заныл:

— Какого ты не по правилам? А, дракон? Какого, спрашивается?

— Мне приз за fair-play не нужен, — признался я.

— Но, тля, ни буя не честно же.

— Зато справедливо.

— Сука ты дракон.

— Всё, я обиделся. Хотел вытащить, теперь передумал. Прощай, чмо глиняное.

Я поднялся и направился к своей колымаге.

— Э-э-э, эй, куда ты?! — закричал голем. — Драко-о-о-он!

— В мире ещё так много несправедливости, — кинул я через плечо. — Мне нужно спешить.

— А я?

— А тебя работяги с утра вытащат. Если, конечно, волшебное слово вспомнишь и ящик пива выкатишь.

Только я отъехал, вновь позвонил Ашгарр.

— Чего я звонил-то, — сказал он.

Я усмехнулся:

— Тебе лучше знать.

— А вот чего: тебя вампир прокурорский искал. Не смог на твою тыкалку дозвониться, на меня вышел.

— И чего хотел?

— Сказал, тема есть. Ждёт тебя завтра полпервого.

— Где?

— Как и всегда — у Жонглёра.

— Ну и отлично. Это всё?

— Всё. Нет, подожди. Я тут зачин с твоей рифмой сочинил, послушай, что вышло.

И он продекламировал:

В заповедье богами забытом,

Где природа не знает имён,

Укрепляем осмысленным бытом

Обветшалые связи времён.

— Как? Нормально? — закончив, поинтересовался Ашгарр.

— Потянет, — сказал я. — Только последние строчки — плагиат.

— И у кого, по-твоему, я эти строчки тиснул?

— У меня. Я тут на днях одной девице сказал то же самое и теми же словами.

— Это не в счёт.

— Почему?

— Потому что ты — это я. А у себя украсть невозможно.

— Логично. А это ты для кого взялся сочинять?

— Не для кого. Для себя.

— Если для себя, то в свете того, что я сегодня узнал, нужно последнюю строчку закончить так: «Разрушаем разнузданным бытом обветшалые связи времён». Не укрепляем — разрушаем. Потому что мы драконы, а не люди. Якши?

— Художника всякий обидеть может, — пробурчал оскорблённый Ашгарр и отключился.

А мне уже было не до него, я спешил на свидание с незнакомкой.