Онлайн книга «Принцип четности»
|
Около минуты он не мог придти в себя. Сергей терпеливо ждал, поглядывая на Валеру и вертя в руках записную книжку. Валера был взволнован не на шутку — он то и дело поправлял свои очки, которые вовсе и не думали сползать на нос. Тем не менее, он улучил момент, чтобы подать Сергею знак, что, мол, все идет олл райт — работай в том же духе. Когда Лыткин перестал кашлять, Сергей деловито продолжил: — Итак, когда все началось? — В октябре… — шумно выдохнул Лыткин и поморщился. — В прошлом году. Я получил записку в запечатанном конверте. Кто-то бросил в почтовый ящик… Она была на мое имя. — Мы так и предполагали, — невзначай заметил Сергей и тут же с легким напором спросил: — Где это письмо? — Я его порвал… — сбивчиво заговорил Лыткин. — Там было сказано, чтоб сразу же уничтожить, и я… — Исполнительный вы человек, Антон Михайлович, — сказал Сергей, качая головой. — Жаль. Тогда вам придется очень хорошо припомнить, что же было там написано. И желательно с точностью до слова. Сможете? — Н-не знаю… — забормотал Лыткин, часто моргая. — Это столько прошло… Да там, в общем-то, немного было написано. Предлагали недвусмысленную сделку… — Поконкретнее, — попросил Сергей, видя его заминку. Лыткин снова вздохнул и облизнул губы. — Смысл был таков, — сказал он, — что, дескать, мы предлагаем вам выбраться из резервации за некоторую плату. Ни сроки, ни сумма в том письме не назывались. Сердце у Сергея непроизвольно забухало, даже ладони стали гадко влажными. Спокойно, приказал он себе. Спокойно… Только не сорвись, только не сорвись! — То есть, они просто забрасывали удочки? — спросил Сергей, стараясь сохранять хладнокровие. — Почву, что ли, прощупывали? — Вы знаете… — мелко закивал Лыткин, — я так и понял тогда!.. Скорее всего. Ведь я же мог не согласиться! — Но вы согласились, — заметил Сергей. — Да… — жалобно выдавил Лыткин. — Да. Господи, зачем я согласился! У меня же было предчувствие… Просто очень хотелось отсюда выбраться, страшно хотелось, поймите меня! Ведь я… — Не будем отвлекаться, — мягко, но твердо перебил его Сергей. — По существу давайте. Дальше. Лыткин поспешно кивнул и снова облизнулся. — Ну… Я должен был мелом оставить на двери подъезда условный знак. Дескать, я согласен на их условия, а потом, значит… Потом, ждать. Потом они сами… — Что это были за условия? — Условия… Строжайшая тайна, конечно. Это в любом случае: согласен я или нет. Никому и слова! Даже намекали, что иначе будет хуже. — Даже так? — Да, да… Но мне тогда было все равно, лишь бы выбраться!.. Я согласился — что мне оставалось? Потом… Написано было, м-м… что деньги надо будет вносить частями. Дескать, сумма немалая, дескать, мы понимаем, что сразу все не найти — потому, вроде, и договариваемся заранее… Лыткин умолк и стал вяло растирать лицо руками, бормоча при этом что-то несвязное. — А гарантии они какие-нибудь давали? — спросил Сергей. — Да какие, господи, гарантии… — проговорил Лыткин понуро. — Они прекрасно знали, что у меня не было выбора. Они знали, что я соглашусь! И я согласился, боже, идиот… Но я не мог не согласиться, вы должны меня понять!.. Я не могу уже здесь находиться, мне очень плохо здесь… Я им столько заплатил, я искал деньги у всех родных, у всех, у кого можно было, у всех, у кого нельзя было!.. Я в последние месяцы… — Антон Михайлович, — опять остановил его Сергей. — Что еще было в записке? — Ничего больше не было, — сдавленно произнес Лыткин. — Только чтобы ждал следующей записки… — А когда вы впервые с ними встретились? — Я? — как-то испуганно встрепенулся Лыткин. — Я не встречался с ними никогда!.. Я их ни разу не видел! — Ни разу? — недоверчиво сказал Сергей. — Это правда! — воскликнул Лыткин. — Я только получал от них письма. Они говорили, где и когда оставить очередную сумму и все… А места каждый раз были разные. Я приносил в каком-нибудь пакете и оставлял. Последний раз — в ржавой бочке, на заброшенной стройке. Ночью ходил… — Сколько раз? — Что-что? — Сколько раз вы получали письма и относили деньги? — Три раза, — уныло сказал Лыткин. — Будь они прокляты… — Каким образом они собирались переправить вас наружу? — спросил Сергей. Вы знаете? — Ну что вы! — выпалил Лыткин. — Откуда же?! На эту тему мне даже было запрещено задавать вопросы! Я как-то попытался… Записку им написал и с деньгами вложил. Бесполезно!.. Даже про срок они не говорили. Дескать, жди и все. А я уже измучился ждать!.. Спать перестал ночью. — Но ведь в последний раз они назвали вам срок, — с осторожностью сказал Сергей. — Ну да… Но тоже ведь не точно… Потом возьмут и опять перенесут. — Так когда? — сухо осведомился Сергей. — Написали, что в конце июня или в начале июля. Велено держать наготове оставшуюся сумму и ждать. — Когда вы получили последнее письмо? — Около месяца назад… — Лыткин судорожно сглотнул. — Пить очень хочется… Скажите, а что же теперь будет? Как же теперь?.. — Это уже не ваша головная боль, Антон Михайлович, — заверил его Сергей. Вы лучше скажите: остальные письма вы тоже выбросили? — Конечно, — закивал Лыткин. — А зачем они мне? — И в самом деле… — обронил Сергей. — Ну, хорошо. Как в таком случае они были написаны? — Что? — Лыткин непонимающе заморгал. — Я вас не понимаю… — Как они были исполнены? От руки, на машинке? Склеено из газетных букв? Может быть, на принтере? Тип принтера, если вы разбираетесь… — Н-нет… — виновато сказал Лыткин. — Вы знаете, я ничего не понимаю во всех этих принтерах… — Значит, все-таки письма были отпечатаны на принтере? — Нет… — испуганно сказал Лыткин. — На машинке… Скажите, значит, это все правда? — вдруг спросил он тихо. — Что вы имеете в виду? — сказал Сергей. — Ну… Все это… Я ведь знаете, чего больше всего боялся? — Голос Лыткина дрожал. — Боялся, что это окажется обман!.. Что заберут все деньги и все! Понимаете? Вы говорите, что это очень серьезно… Значит, это правда? — Я не имею права говорить вам более того, что уже сказал, — официальным тоном произнес Сергей. — А дело действительно чрезвычайно серьезно. — Я понимаю… — Лыткин угрюмо вздохнул. — Только что же теперь будет? Со мной что будет? Что же мне теперь делать? — Вам, Антон Михайлович, — с расстановкой сказал Сергей, — надлежит делать только то, что мы вам скажем. Во-первых, вам ни в коем случае нельзя подавать вид, будто что-то изменилось. Во-вторых, никому не говорить о сегодняшнем нашем разговоре. Вы понимаете меня? Никому. |