Онлайн книга «Поцеловать осиное гнездо»
– Что спущу, Сальвато? Он поет! «Зеленый свет» в нетерпении посмотрел на Фрэнни. – По-моему, Петанглс – гомик. Он, наверное, этим занимается с собаками. Я покачал головой. Но Маккейб обдумал его слова и с умным видом кивнул: – Все может быть. От этих придурков никогда не знаешь чего ожидать. – Верно, Фрэнни! Думаю, он с этим псом что-то делает. Нам просто отсюда не видно. – Сальвато, – прошипел я, – ты совсем спятил. Кончай, пошли отсюда. Жарко. Но Маккейб напрашивался на ссору – с кем угодно, со всеми. Возможно, все дело было в жаре. А возможно, в том, что я подошел к концу той линии, по которой шел вместе с этими ребятами, к концу этой жизни, и Маккейб, почувствовав это, захотел нанести последний удар. Как бы то ни было, стоя рядом с ним и этими болванами, я захотел пойти домой и дождаться осени, когда я наконец уеду из Крейнс-Вью. Я стал подниматься, но Фрэнни обеими руками толкнул меня в грудь. Я упал на спину. Мы смотрели друг на друга, и я понял, что ему известно все, что я думаю о нем и обо всей этой ситуации. И это меня пугало. Все замерли. Через секунду температура словно поднялась на десять градусов. В такие мгновения для Маккейба не было друзей, он колотил всех, кто попадался под руку. Исключений не было. Все мы когда-то становились его мишенью. Если ты хотел водиться с этим парнем, неписаное правило было таково: во что бы то ни стало вставай на его сторону – или пеняй на себя. Мы всегда знали, когда кто-нибудь переходил ему дорогу, но не знали, как Фрэнни поведет себя, и от этого становилось еще тревожней. Иногда он смеялся, хлопал тебя по спине или предлагал сигарету. А иногда избивал в кровь. В этот раз у Джо О'Брайена была с собой упаковка с шестью банками пива. Фрэнни щелкнул пальцами, указав на одну. Джо быстро открыл ее и протянул ему. Маккейб запрокинул голову и одним глотком выпил. Допив, он бросил ее на пол и пошел к лестнице. Оттуда посмотрел вниз и оглянулся к нам, ко мне. Затем, ухмыльнувшись, расстегнул ширинку. – Подойдите-ка, ребята. Я думаю, Джонни там внизу жарко. Пора бы ему освежиться. Первым подскочил лизоблюд Сальвато. Потом Джо О'Брайен – а я-то считал его лучшим другом! Потом Левао... Все встали и расстегнули ширинки. Я по-прежнему сидел и смотрел на Маккейба. Я ненавидел его, ненавидел за то, что он делает это просто так – от скуки и низости. – Не делай этого, Фрэнни. Не надо. Они же тебя не трогают. Фрэнни, держа обе руки у ширинки, взглянул на меня через плечо. И вдруг выражение его лица изменилось – ему в голову пришло что-то новое. – Хорошо! Попридержите огонь, парни. Вот что я скажу тебе, Сэм: если ты сам их окатишь, мы не будем. Как, идет? Это честно? Остальные в восторге переводили глаза с меня на Фрэнни и обратно. Так или иначе, они соскользнули с крючка. Теперь они могли насладиться угрозами Фрэнни, не боясь, что он испортит им денек. – Ты хочешь, чтобы я помочился на мою же собаку? Ты псих, Маккейб! – Имей я хоть каплю мужества, я бы съездил ему по морде. Но это был Фрэнни. Он знал, что я не двинусь, и хотел, чтобы все увидели мою трусость. – Лучше быть психом, чем дерьмом, Байер. Так что, я думаю, пора устроить Джонни и твоей собачке золотистый душ. – Глядя прямо на меня, он приготовился выполнить свою угрозу. Я быстро отвел глаза. Потом послышался металлический звук – все расстегивали ширинки, – затем хихиканье. Затем: пс-с-с-с... Я вскочил и убежал. Добежав до конца коридора, я услышал крики Джонни Петанглса снизу: – Э-э-эй! Что вы делаете? Э-э-эй! Потом залаяла собака. Я избегал смотреть на дом и потому раньше не заметил, что земля вокруг него разрыта, и повсюду виднелись признаки строительства. – Что здесь делается? Фрэнни поднял руку: – Остановимся здесь. Давай выйдем и прогуляемся. Тиндаллы оказались такими сквалыгами, что слишком долго грызлись из-за этого дома. Думали, что получат за него целое состояние. Но прогорели, когда здесь упали цены на рынке недвижимости. Они четыре года не могли найти покупателя. Я слышал, в конце концов, какой-то сообразительный малый из Нью-Йорка получил дом почти даром. Теперь его перестраивают под конференц-зал. Издали здание казалось таким же ветхим, как и много лет назад, но когда мы подошли ближе, я увидел, что многое уже перестроено. Новые двери и окна, все еще с наклейками на стеклах. Некоторые части крыльца были полностью заменены. Перила и входная дверь сверкали надраенными латунными решетками. Мы поднялись по ступеням и заглянули в окно. Внутри блестел паркет, его сочный темный цвет контрастировал со свежей белизной стен. – Старик! Это немножко отличается от того, что я видел здесь в последний раз. Смахивает на монастырь. Ты войдешь? – Фрэнни большим ключом уже отпирал входную дверь. – Откуда у тебя ключ? – Сэм, ты все время забываешь, что я коп. – Бывший коп. Разве ты не в отпуске? – Я проследовал за ним в дом, и на меня тут же нахлынули едкие химические запахи герметика и свежей краски. – В следующем месяце я выхожу на работу. Так мы договорились с Магдой. – Прекрасно! Знаешь, о чем я думал, когда мы ехали сюда? О том дне, когда вы мочились на Джонни Петанглса и мою собаку. Мне тогда так хотелось тебе вмазать! А теперь можно попросить Магду врезать тебе как следует. Он покачал головой: – Не уверен. Возможно, она бы помочилась на них вместе со мной. Вот что мне в ней нравится. Пошли, я хочу тебе кое-что показать. – Он прошел через вестибюль, громко стуча кожаными каблуками по паркету. Все здесь сильно отличалось от того, что я видел, когда последний раз был chez Tyndall* [Chez Tyndall (фр.) – у Тиндалла.]. В тот день в доме было жарко, как в духовке, и пахло старой золой и мокрой шерстью. Вокруг были разбросаны грязные, заляпанные, переломанные вещи, до которых не хотелось дотрагиваться. Теперь помещения белели, как облака, чистые и пустые. Запах совершенно переменился, хотя был такой же сильный. Он гордо входил в ноздри и объявлял, какое здесь все новое, отшлифованное, свежевыкрашенное, готовое к приему. Вот-вот здесь должна была начаться новая жизнь. – Помнишь моего двоюродного брата Лесли Демайкла? Он здесь прораб. Знает, что я интересуюсь делом Островой, и несколько недель назад позвонил мне, чтобы я зашел. Они кое-что нашли, когда собирались красить эту комнату, и он сказал, что я должен посмотреть. Это прямо здесь. Я просил пока не трогать. Вот почему здесь они не закончили. – Он указал на неокрашенную стену. Там был грубо нацарапан член с яйцами – так десятилетние недоумки торопливо малюют на стенах в общественных туалетах. Пониже виднелись слова: «Осиное Гнездо и Жезл – навеки вместе». Я провел пальцем по глубоко процарапанным буквам. |