Книга Сироты, страница 37 – Роберт Бюттнер

— Он ко всем так цепляется, — продолжал я, — особенно к тем, кто ему понравится. Он и на меня в свое время кричал.

— А ты кем будешь? — спросила она на правильном английском, хотя и с акцентом. Я готов был весь день смотреть, как движутся ее губы.

— Уондер. Джейсон. Армия США. Специалист четвертого класса. То есть был — сейчас я здесь просто солдат.

Она кивнула и протянула мне руку.

— Муншара. Шария. Египетская армия. Бывший лейтенант. — Она гордо подняла голову.

— Так точно, мэм, — хоть нам и стерли звания, воинский этикет никто не отменял.

С плеча у Шарии сполз рюкзак размером с нее саму. Я потянулся было подхватить его, но она отшатнулась, стараясь не хватать ртом разреженный горный воздух.

Как прикажете кадрить девушку, если она военная, да еще и старше тебя по званию?

— Я пулеметчик.

— Я тоже. Может, еще посоревнуемся.

Это, конечно, не свидание, но дверь для будущих контактов оставлена приоткрытой.

Египтянка добежала до грузовика и затолкала в кузов тяжелый рюкзак. Я подумал было помочь ей залезть: руку подать или (мечтать так мечтать!) под попу подтолкнуть, но она метнула в меня такой взгляд, что я даже не стал пытаться.

Шария забралась в кузов только со второго прыжка. Я отвернулся.

— Спасибо за американский прием, — улыбнулась она сверху и была такова.

— Мила, — подошел ко мне Ари, — но не мой тип.

— А?

— Мы хоть уже двадцать лет дружим с арабами, мама не одобрила бы, приведи я домой египтянку. — Он болезненно поморщился при упоминании о матери.

— Вот оно что.

Даллас разрушили одним из первых. Каждый солдат в наших войсках так или иначе пережил одну и ту же трагедию. Между нами быстро выработались негласное правило: никогда никого не спрашивай про его семью, пока собеседник сам не заведет о ней разговор.

— Кто-то еще из твоих погиб?

Ари кивнул.

— Отец. Он торговал коврами, держал три магазина. В северном Далласе хорошая торговля коврами. Была.

Подчиняясь неписаным законам, он не мог меня расспрашивать, поэтому я сказал:

— Моя мама погибла в Индианаполисе.

Следующая часть ритуала заставляла сменить тему, как только собеседники поведали друг другу о погибших родных.

Тут как раз с неба спустился Джиб и уселся Ари на плечо. Четырьмя ногами он держался за плечо, двумя протирал антенны, пока те втягивались внутрь его корпуса. КОМАРы серии «Джи» не только наблюдают — они еще взламывают любые доступные базы данных и скачивают информацию.

Ари показал на удаляющийся грузовик.

— Вон та пигалица в лейтенантской форме. Ее отец был полковником египетских ВВС. Родители и шесть сестер погибли при взрыве Каира. С шестисот метров вышибает из пулемета глаза карточным валетам. Не замужем, но и не лесбиянка. Носит узкие трусики.

— Ну и носатый же у тебя жучок, Ари.

Он гордо поправил ермолку.

— Еврей, как-никак.

Грузовик повернул и скрылся за самолетами. Джиб явно преувеличивал. Я обращался с M-60 лучше всех, кого знал, но мне даже не разглядеть колоду карт с шестисот метров. Оставалось надеяться, он не ошибается насчет трусиков.

На следующее утро весь мало-мальски военный персонал в Кэмп-Хейле собрался на каменистую площадку между горными вершинами. В центре ее саперы соорудили сцену и подключил громкоговорители. Наш штабной батальон, ответственный за безопасность командиров, сидел под сценическими подмостками. Ледяные камни холодом резали мне задницу; ледяной ветер жег нос.

Генерал-майор Натан Кобб взобрался на сцену в такой же зимней куртке, какую носил любой из нас, только с двумя звездами на каждом плече. Он скинул капюшон (бедняга — на такой-то холодине!) и приготовился говорить. Совершенно седой и тощий, как железнодорожный рельс, генерал поправил старомодные очки на красном от холода носу, достал из кармана листок бумаги (который ветер принялся тут же вырывать у него из рук) и оглядел наши пятнадцать тысяч лиц. Десять тысяч солдат на дивизию плюс пять тысяч запасных. Сами можете сосчитать, какие потери ожидались за время подготовки.

Натан Кобб придвинул к себе микрофон.

— Ну что, ребятки, замерзли?

Я уже успел прочесть про человека, ради которого мне, возможно, придется лечь под пули. Он был родом из маленького простенького городка в штате Мэн, что слышалось и в его речи.

— Никак нет, сэр, — взревели пятнадцать тысяч глоток.

— Как, готовы поджарить слизней?

Оглушительный рев. Кобб утер нос рукавицей и улыбнулся солдатам.

Большинство генералов увешены дипломами, как породистые пудели. Военная академия, известная семья, работа в посольствах и в Вашингтоне. В сравнении с ними Натан Кобб был дворняжкой. Он записался на службу в восемнадцать, воевал, получил повышение, пробился в офицерское училище. С годами заработал степень магистра международных отношений и с блеском окончил командно-штабной колледж. Он как чумы избегал карьерных назначений в Пентагон, предпочитая оставаться со своими солдатами. Злые языки утверждали, будто он не знал, какими вилками что есть на приеме в Белом доме, и его это не смущало. По счастью, хозяйку Белого дома это тоже не смущает, а ведь именно она, как-никак, наш верховный главнокомандующий.

Кобб прокашлялся, и его многотысячная аудитория притихла.

— Я не собираюсь промывать вам мозги или разжигать боевой пыл пламенными речами — вы и так их уже наслушались. Каждому из вас предстоит выполнить важнейшую, труднейшую задачу, когда-либо стоявшую перед человечеством. Многим не суждено вернуться с боя. Я могу предложить лишь одно — мое торжественное обещание, что сам я сделаю все возможное, чтобы вернуть вас домой живыми, пусть даже ценой моей собственной жизни. Но если передо мной встанет выбор: ваши жизни против жизней всех тех, кто остался на Земле, думаю, мой ответ будет очевиден. Уверен, что вы поступите точно так же.

Он замолчал. Ветер стих, и я ощутил, как дыхание вырывается из пятнадцати тысяч пар легких.

— Вы уже и так слишком долго меня слушаете, — проворчал генерал. — Пора за работу.

Под гробовое молчание он сошел со сцены.

Наверное, все ожидали, что генерал будет махать кулаками или расскажет о наших хитроумных замыслах — ну хоть что-нибудь. Как Паттон, призывавший, чтобы чужие сукины дети умирали за свою страну, * [6] или Маршалл, объяснявший генеральный стратегический план.