Книга Единственный выход, страница 32 – Владимир Ильин

Под влиянием этих мыслей я начал останавливаться перед каждым поворотом, чтобы предварительно выглянуть из-за выступа коридора. Но цокот за спиной явно ускорялся. Судя по всему, мой бег все-таки услышали, и мне пришлось отбросить в сторону все предосторожности.

Ситуация была тухлой: рано или поздно тот, кто гнался за мной, все равно меня настигнет. От страха я не мог дышать как следует, рот пересох, и меня душил кашель.

Надо было что-то делать. Но что?

Вдруг я увидел, что одна из дверей, мимо которых я пробегал, приоткрыта и внутри – кромешная тьма. Не раздумывая, я скользнул в помещение за дверью, плотно притворил ее и встал так, чтобы оказаться за ней, когда дверь будет открываться.

На ощупь я понял, что замка в двери нет, а включать свет, чтобы убедиться в этом, уже не было времени.

Но в ту же секунду до меня дошло, что я сморозил глупость. Даже если мой преследователь сейчас по инерции пронесется мимо моего укрытия, то скоро он наверняка поймет, что больше не слышит меня, и тогда он вернется, чтобы обыскать все кабинеты.

Однако пути назад уже не было. Топот был уже совсем рядом.

Действительность оказалась хуже, чем я предполагал.

Вместо того, чтобы пробежать мимо кабинета, где я стоял, приклеившись спиной к стене, неизвестный резко затормозил прямо напротив моей двери.

Он что – чует мой запах, что ли?!

После секундной паузы я услышал, как дверь кабинета напротив открывается.

Ну вот и все.

Он приступил к обыску помещений и через несколько секунд войдет сюда!

Это конец.

Было слышно, как по ту сторону коридора щелкнул выключатель.

Может, все-таки попробовать выскочить из кабинета и рвануть со всех ног обратно?

А какой смысл? Он же сразу меня засечет!..

Я машинально пошарил рукой вокруг себя. Рука натолкнулась на какой-то гладкий выступ. Потом пальцы нащупали небольшую дверную ручку.

Шкаф для одежды!

Через несколько секунд я уже сидел, скрючившись внутри шкафа. В нем висели какие-то пыльные тряпки, и мне захотелось чихнуть, но я сдержался.

Дверь по другую сторону коридора хлопнула.

Господи, спаси и сохрани меня, до сих пор упрямо не верившего в тебя!

Замок, открываясь, щелкнул, и я различил цокающие шаги совсем рядом со мной.

Сработал выключатель, и в щелочки моего укрытия просочился яркий свет. Правда, щели в шкафу были слишком узкими, и через них все равно не было ничего видно. Однако я каким-то шестым чувством угадывал, что делает тот, кто искал меня.

Вот сейчас он сделал несколько шагов к шкафу (я облился потом). Нет, остановился. Наверное, вертит головой из стороны в сторону. Дышит шумно, видимо, пробежка и ему сбила дыхалку.

Секунды тянулись слишком долго.

Я невольно зажмурился, чтобы не ослепнуть от света, когда незнакомец откроет дверцу шкафа.

Однако неизвестный почему-то не стал обыскивать весь кабинет. Может быть, его внимание привлек какой-нибудь шорох в коридоре, может, у него были свои соображения насчет того, где я мог отсиживаться, не знаю…

Постояв еще некоторое время, он вдруг прошагал к двери, открыл ее и вышел из кабинета, оставив свет включенным.

Сквозь нарастающий шум в ушах я слышал, как он хлопает дверями соседних кабинетов, удаляясь все дальше и дальше по коридору.

Мне просто не верилось в то, что я спасся.

Когда шаги неизвестного окончательно стихли в глубине коридора, я выждал для верности еще несколько минут, а потом кое-как выбрался из тесного отсека. Тело успело затечь в неудобной позе, и я первым делом потянулся, разминая мышцы. А потом я увидел ее.

На ней было простенькое сиреневое хлопчатобумажное платье. Она лежала на полу посреди кабинета, вытянув руки по швам и задрав подбородок кверху. Голова ее была наполовину отделена от остального тела. Ярко-синие глаза бессмысленно смотрели в потолок. Однако нигде не было ни малейшего следа крови, и я догадался, что убили ее не здесь. Ее принесли сюда уже мертвую и аккуратно положили на пол, как в камере хранения.

Ей было лет двадцать пять. Молодая и красивая, она вполне могла бы претендовать на звание «мисс Вселенная», если бы ее не отправили на тот свет.

Я заставил себя наклониться и дотронуться до ее руки. Рука была твердой и холодной, как, впрочем, полагается быть конечности покойника.

Как ни странно, лицо ее не было искажено гримасой ужаса. Оно было спокойным, словно у человека, до конца исполнившего свой долг.

Однако я был уверен, что это именно она накануне звала меня на помощь по телефону. «Комната шестьсот десять», – сказала она. Я осторожно выглянул в коридор. Пусто. Поднял взгляд на дверь. Все правильно: 610, мелом…

Я бросил последний взгляд на убитую.

И мне стало так хреново, как не бывало еще никогда в жизни. Даже тогда, когда Ма сильно простудилась и лежала в постели с высокой температурой, время от времени начиная бредить, а я, восьмилетний несмышленыш, сидел у нее в ногах и плакал, потому что не знал, что следует делать в таких случаях.

Но тогда я просто переживал за единственного родного человека, и в этом переживании, наверное, был оттенок эгоизма – ведь я боялся, что если Ма умрет, то я останусь совсем один и меня тогда заберут в какой-нибудь сиротский приют.

А сейчас меня терзали угрызения совести.

Я вспоминал вновь и вновь срывающийся женский голос в трубке, взывающий о помощи. Она была тут одна, совсем одна. Лицом к лицу с безумным живодером. И когда страх переполнил окончательно ее душу, она схватила вот этот телефон и стала набирать все номера подряд, в надежде, что кто-нибудь откликнется. Ей повезло, и она наткнулась на меня.

А я, ослепленный своей уверенностью в том, что все творившееся в Шайбе – одна сплошная игра, не поверил ей. Я положил трубку и принялся набивать свою утробу. Я успокоил себя аргументом, который приводят в свою защиту все трусы: мол, даже если ей действительно угрожает опасность, то что я могу сделать?

«Подонок – вот ты кто», – сказал я себе, не отводя взгляда от пышной прически мертвой красавицы.

Это из-за тебя она погибла.

Если бы ты отправился разыскивать ее, ты мог бы отвлечь убийцу на себя.

«Ну и что? – спросил внутри меня насмешливый голосок. – А толку-то? Маньяк просто убил бы тебя первым, а потом вернулся и прикончил ее. Какая была бы польза от твоего никчемного героизма?»…

«Заткнись, гнус, – приказал я этому противному голосу. – Ты же ни черта не понимаешь, жалкая твоя душонка. Я обманул доверие этой девушки. Значит, когда-нибудь я смогу бросить в беде Ленку. Или предать Ма. Стоит лишь один раз пойти на уступку заботе о своей собственной шкуре – и эта зараза будет медленно, но верно пожирать душу».