Онлайн книга «Наша служба...»
|
Лампочки мигали, свет менялся, узоры, украшающие кристаллы, сплетались воедино, будто шевелились. Антон на миг запнулся, а когда собирался продолжить список нарушений, вдруг понял, что не может вспомнить, что хотел сказать. Разноцветная иллюминация струилась по комнате, била в глаза, которые вдруг стали закрываться. Понимая, что происходит что-то незапланированное, Прокофьев хотел спустить курок, но не смог. Ощущение было такое, словно его рука вытянулась, удлинилась настолько, что он мог достать пальцами до края Вселенной. И нервные импульсы, посылаемые мозгом Антона в указательный палец, никак не могли достичь его. А в следующий момент всё словно растворилось в мерцающем свете. Какие-то светлячки кружили вокруг него, плясали, словно дети в хороводе. Всё пространство вокруг сержанта заполнилось миллиардами северных сияний. Это зрелище настолько захватило Антона, что он и сам захотел присоединиться к всеобщему празднику. Превратиться в один из этих светлячков, стать в хоровод и пуститься в пляс. Пропал звук, пропали запахи, их сейчас заменяли разноцветные лучики, искорки, блики и отсветы. Сквозь мерцание северного сияния Антон видел, как к нему приближается что-то большое и тёмное. Но не мог сообразить, что это может быть. Угрожает оно ему? Или хочет присоединиться к окружающему Прокофьева светопреставлению? И вдруг в уютное сияющее гнёздышко, в котором сейчас находился разум Прокофьева, проникло что-то чужеродное. Резкое и противное. От него взволнованно всколыхнулось сияние, конвульсивно забрезжил свет, испуганно задрожали солнечные зайчики. Антон задёргался, пытаясь избавиться от этого назойливого ощущения, отгородиться от него, уплыть поглубже в мерцающие дали. Однако ничего не помогало. Это нарастало. Это… Звук. Да, именно так называлось это противное ощущение. Резкий, монотонный, высокий звук. А в следующий миг сверкающий кокон Антона рассыпался на мелкие осколки. Сержант повалился на пол. Он с трудом осознавал, что ему на ухо кто-то что-то кричит, откуда-то со стороны доносится другой вопль. Да что тут происходит? Наконец-то голос смог пробить ватную заслонку разума и добраться до мозга Антона. – Сержант! Поднимайтесь, сержант! – орал на ухо голос Карлито. Прокофьев тряхнул головой и только теперь сообразил, что находится на дисканском корабле, куда, между прочим, пришёл арестовывать пилота. Антон поднял глаза как раз вовремя. На него, что-то вопя, нёсся дисканец с занесённой над головой арматурой. В его внешности что-то изменилось, однако соображать, что именно, сейчас времени не было. Хотя разум Антона ещё не очнулся окончательно, рефлексы сработали идеально. Рука вскинула стазис-пистолет, палец нажал на спуск, и окутанный сиреневым сиянием дисканец рухнул прямо перед Антоном. – Что здесь… – начал Прокофьев и тут сообразил, что же именно изменилось в дисканце. Его корона. Вместо великолепных кристаллических образований, которыми так гордился и которые так лелеял Крисп, на черепе виднелись лишь жалкие осколки. Кроме того, на стенах не осталось ни одного целого зеркала, а экраны на панели управления покрылись трещинами. Прокофьев снова тряхнул головой. – Сержант? Вы в порядке? – прозвучал со стороны голос гусеницы. Антон повернулся к Карлито, попытался сфокусировать на нём слезящиеся глаза и спросил: – Что произошло? Как ты здесь оказался? – Я за вами пошёл, хотел посмотреть, как вы его арестовывать будете, – виновато произнёс Карлито. – Понравилось? – проворчал Прокофьев. – Ну… Я себе это немного по-другому представлял. – Я тоже. – Антон уселся на пол и снова поглядел на остатки короны дисканца. – Так что здесь случилось? – Я догнал вас как раз тогда, когда он включил свои фонарики. И вы… зацепенели, что ли. – Он меня загипнотизировал, – мрачно объяснил Антон. И про себя добавил: – Надо же было так облажаться. У сержанта появилось желание пнуть ногой тело дисканца, но он сдержался. – И что ты сделал? – Я запел, – ответил Карлито. – Даже не знаю почему. Привычка, видимо, с Инсектии. Когда на нас пёрли люди Сентипеди, мы начинали петь. Вот и тут я затянул. Как на посту, когда стакан разбил. Теперь Антону стало ясно, что случилось с причёской и зеркалами. – Спасибо, – сказал он. Потом решил добавить: – Только ты это… Не пой здесь больше. А то ещё иллюминаторы повылетают. И всё. Конец твоей карьере. Карлито хихикнул: – Не буду. Разве что очень-очень тихо. Антон кивнул. На большее сил у него не хватило. Он чувствовал себя смертельно уставшим и опустошённым. Думать не хотелось. Хотя было над чем. Поведение дисканца, геройский поступок Карлито – всё это ну никак не вписывалось в идею с подставой Семёныча. Антон привалился спиной к стене и закрыл глаза. – А мониторы! Мониторы-то зачем было? – раздался в мозгу истерический вопль. Сержант подскочил, будто сел на ежа с раскалёнными иголками, и уставился на стену. Некоторое время молча глядел на неё, а потом приложился лбом к холодному металлу. И сразу же услышал голос: – Нет, я, конечно, благодарен, что вы меня освободили, но разве нельзя было обойтись без вредительства? – Чего? – спросил Антон, глядя на шов от сварки на стыке двух плит. – Я ничего не говорил, – отозвался Карлито. Прокофьев выставил ладонь в сторону гусеницы, Карлито послушно замолчал. – Ладно, и на том спасибо, – продолжал звучать голос в мозгу Прокофьева. – Вы можете связаться с моим хозяином и сообщить, что нашли меня? – С хозяином? – переспросил Антон. – Ну да! Меня украли! – Кого это меня? – Меня. Корабль. Ты сейчас внутри меня. Меня украли. Угнали, если тебе так удобнее. Ферштейн? – Ты… корабль? – всё ещё ничего не понимая, спросил сержант. – Ну да! – И ты телепат? – А то! – с гордостью сообщил корабль. – И это ты просил меня о помощи? – А кто ещё? Или я, по-твоему, случайно спалил торсионно-гравитационный модуль прямо перед постом ГАИ? Поболтав ещё немного с кораблём, Прокофьев наконец-то начал понимать, что произошло. Он был украден дисканцем две недели назад. Крисп позарился на новенький дорогой транспорт и спёр его, не потрудившись разузнать побольше об этой модели. А модель была необычная. Она создавалась специально для телепатов, и вместо стандартного искусственного интеллекта, отвечающего за прокладку курса, навигацию и автопилот, этот корабль управлялся живым разумом. Где-то в двигательном отсеке был установлен резервуар с искусственно выращенным живым мозгом. Вдобавок обладающим способностью к телепатии. Эта модель была рассчитана на то, чтобы улавливать и выполнять все пожелания хозяина. Мозг мог работать в нескольких режимах: режиме собеседника, когда пилот сам ведёт корабль; режиме ограниченного управления, например, когда за рулём был пилот без стажа, разум мог корректировать его действия, улучшать их; и режиме полного управления, в котором разум мог целиком управлять кораблём. |