Книга Пришествие необычайного, страница 103 – Василий Головачев

— Ладно, проехали, — буркнул Северцев, слегка пристыженный и раздосадованный; ему и в самом деле казалось, что, начни они атаку, их вполне мог ожидать успех. — Я просто хочу побыстрей закончить дело. Идем сдаваться. Где тут люки? Не будем же мы торчать на палубе и ждать, пока здесь кто-то появится.

Но ждать им не пришлось.

В одном из куполов сзади бесшумно открылась дверца, и гости мгновенно оказались в окружении чуть ли не десятка фигур в черном, вооруженных автоматами.

— Спокойно! — поднял вверх свободную руку Виктор. — Я угларх Евро-Азиатского такантая! Отведите меня к мастеру.

Вперед вышел сутулый мужчина с красным носом и шкиперской бородкой.

— Что вы себе позволяете, угларх? Это зона ПВВ[20]! Вам здесь появляться запрещено. Откуда вы узнали координаты графа?

— От верблюда, — скривил губы Виктор. — Мне нужно увидеться с мастером. У меня важная информация.

— Я триарх Шютта, можете оставить свою информацию мне. — Говорил бородач по-русски свободно, хотя и с прибалтийским акцентом.

— Эта информация не вашего уровня, триарх.

Мужчина с бородкой перевел взгляд на Северцева.

— Кто это?

— Конь в пальто, — тем же высокомерно-вызывающим тоном ответил Красницкий. — Моя добыча, объект две тысячи два.

— Северцев? — уточнил триарх Шютта. — Это славно. Как вам удалось захватить его? По нашим сведениям, он перешел на уровень свободного драйва.

— У меня нет времени отвечать на ваши вопросы, триарх, — отчеканил Виктор. — Извольте доставить нас к мастеру.

— Мастера сейчас нет, — пожал плечами Шютта. — Мы ждем его. А пока побеседуйте с экзархом.

Северцев бросил на Виктора косой взгляд. Еще оставался шанс освободиться, начни они внезапный скоростной бой. Но Виктор явно не был расположен к активным действиям.

— Ведите.

Сутулый триарх со шкиперской бородкой махнул рукой молчаливым парням в черных спецкостюмах, и те повели пленников внутрь судна. Спустились по ступенькам винтовой лестницы вниз, на первую палубу, прошли пустым коридором со стенами, обшитыми светящимися изнутри панелями, остановились у двери в носовую каюту.

Триарх постучал.

Дверь открылась, он вошел и тут же вернулся.

— Заходите.

Виктора и Северцева подтолкнули в спины, и они перешагнули порог довольно большой каюты, главной достопримечательностью которой был плоский плазменный телевизор с полутораметровой диагональю, висящий на стене.

Интерьер каюты был выдержан в псевдоолигархическом стиле: много истинно художественных вещей, картины, витрины, панели с подсветкой, отделка из красного дерева, большие окна, плавные линии мебели, мягкое освещение.

Человек у белого рояля, наигрывающий что-то умиротворяюще-осеннее, блюзовое, перестал играть, закрыл крышку рояля и повернулся к гостям. Северцев едва удержался от возгласа удивления. Это был знакомый по компании отца генерал ФСБ Герасимов.

— Приятно увидеть знакомые лица, — улыбнулся он, довольный произведенным эффектом. — Добрый день, Олег. Узнал?

— Кирилл Эдуардович, — пробормотал Северцев.

— Он самый.

— Экзарх?

— Увы, и это правда. Хотя отец твой этого не знает. Надеюсь, и не узнает, зачем расстраивать старика? Для наших игр он не подходит, несмотря на бодрость духа. Я как-то пробовал с ним беседовать о целях СКонС, он не понял, и на этом все закончилось. Может быть, сын его пойдет дальше?

Герасимов посмотрел куда-то за спину гостей, и тотчас же триарх Шютта выстрелил в затылок Виктора из имплантора. Виктор мягко свалился на пол, не издав ни звука. Северцев рванулся было к триарху, но его остановили не столько наручники конвосинхрона, сколько пренебрежительно-ироничная усмешка, скользнувшая по губам генерала.

— За что вы убили его?!

— Ну, во-первых, не убил, а только отключил. Красницкий нам еще пригодится, хотя уже и не в качестве угларха. Во-вторых, он не выходил на связь больше четырех часов, а по нашим правилам это недопустимо. Очевидно, вам каким-то образом удалось его перевербовать, а если нет, то лучше перестраховаться. Надеюсь, вы поделитесь опытом. — Он посмотрел на Шютту. — Снимите конво и уберите его.

В каюту вошли двое парней в черном, отцепили наручники синхрона и унесли Виктора.

— Вы пока свободны, Георг, — сказал экзарх.

Шютта щелкнул каблуками и вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.

— Только не надо демонстрировать свою технику рукопашки, — сказал Герасимов. — Мы наслышаны о твоих подвигах, Олег Андреевич. Ловко ты справился с моим коллегой Ахмадом. Но здесь это не пройдет, все пространство яхты контролируется службой VIP-охраны, при малейшем подозрении она откроет огонь на поражение. А мне не хотелось бы терять такого ценного сотрудника раньше времени.

— Я не ваш сотрудник.

— Я думаю, мы договоримся. Ахмад не смог тебя убедить, потому что не нашел подхода. Я найду. Или тебе нужен наглядный пример? Хочешь убедиться, что отсюда нет выхода?

— Не хочу.

— Ну и правильно, — с одобрением кивнул Герасимов. — Садись, побеседуем, пока появится мастер.

— Господин Крушельницкий?

Брови генерала изогнулись дугой.

— Ты знаешь больше, чем мы рассчитывали. Но все равно, садись, садись, Олег, интересно будет тебя послушать. Я не все знаю о твоих похождениях, а главное — не знаю цели. Зачем тебе понадобилось вмешиваться в эту историю с Сабировыми?

— Где Лада? — бросил Северцев, оставаясь на месте. Состояние «полета беркута» позволяло ему держать боевую форму и оценивать ситуацию адекватно. Он чувствовал, что за каждым его движением следит не одна пара глаз, каюта экзарха просматривалась охранниками, а в стены, очевидно, были вделаны скрытые телекамеры и оружие.

— Мне говорили, — кивнул экзарх с оттенком пренебрежения, — но я не поверил. Разве Лада твоя дочь?

— Нет, она мне дочь, — с вызовом ответил Северцев.

— Очаровательно, — вздохнул Герасимов. — Насколько я знаю, эта болезнь — любовь — не лечится. Хотя странно: влюбиться в женщину старше на много лет, да еще с ребенком… да еще бывшую тетрархом…

— Вам не понять.

— Увы, да. И тем не менее попробую тебя уговорить перейти на нашу сторону. Добровольно. Другие варианты не сулят для тебя ничего хорошего.

— Где Лада? Что с ней? Она жива?

Герасимов пожевал губами, разглядывая гостя с сомнением во взоре.

— Ты вообще способен говорить о деле, Олег Андреевич?

— Только после того, как вы покажете мне девочку.

— Ты разочаровываешь меня.

— Организация, ворующая детей у родителей ради каких-то своих целей, разочаровывает меня еще больше.