Книга Час Предназначения, страница 52 – Джеймс Алан Гарднер

– Соседям, – сухо ответила она. – Но вообще следует идти к мэру.

– Тогда мы сами пойдем к мэру. Спросим, не слышал ли он чего-нибудь.

Каппи кивнула, затем наклонилась и быстро поцеловала меня в уголок рта.

– Сейчас отнесу домой Пону, – прошептала она, – и встречусь с тобой у дома мэра. Найдем место, чтобы поговорить.

И она ушла.

Дорр сказала, чтобы мы ее не ждали, – Горалин обнаружила, что ее запястье действительно сломано, и сейчас готовила гипс для повязки. Лучезарному не терпелось отправиться дальше, и Стек благоразумно ему не препятствовала. Почему он так рассердился на нее из-за того, что бозель не рассказала ему про Дар? Стек, похоже, решила больше не возражать Рашиду, но, когда мы подошли к двери, остановилась и посмотрела на меня.

– Ты уверен, что не хочешь, чтобы доктор тебя осмотрела?

– Я прекрасно себя чувствую.

– Ты странно ходишь.

– Со мной все в порядке.

Она бросила на меня оценивающий взгляд, и неожиданно на ее губах появилась улыбка.

– Какого ты пола, Фуллин?

Вопрос застал меня врасплох.

– Конечно, мужского, – ответила я, но тут же поняла, что мои слова звучат не слишком убедительно. Даже Рашид почувствовал, что что-то не так.

– Мужского? – уточнил он.

– Конечно, – все так же неубедительно повторила я.

Стек снова улыбнулась и погладила меня по щеке, словно молчаливо говоря: «Я все поняла», а вслух произнесла:

– Не лги своей матери.

– Так ты думаешь, что он женщина? – спросил Рашид. – Что вообще происходит?

– Мы идем к мэру или нет? – огрызнулась я и, не ожидая ответа, направилась к двери, а затем вниз по ступеням крыльца. Лорд поспешил следом, все еще переводя взгляд со Стек на меня и обратно в ожидании объяснений.

– Об этом никто обычно не говорит, – сказала Стек, следуя за мной по пятам, – хотя, насколько мне известно, подобное происходит с каждым. Во всяком случае, я точно несколько раз меняла пол в мой День Предназначения. Лита как-то раз сказала мне, что многие женщины признавались, что то же происходило и с ними. Но большинство изо всех сил стараются сохранить это в тайне. Почему, Фуллин? Тебе это кажется непристойным? Или слишком личным, чтобы говорить об этом в открытую?

– Скорее слишком странным и непонятным, – ответила я.

С чего это я так разоткровенничалась? С другой стороны, меня окончательно сбило с толку сказанное Стек. Значит, подобное происходит с каждым?

– Что вообще творится? – потребовал объяснений Лучезарный.

– В сутки, предшествующие Предназначению, у тоберов случаются короткие периоды, когда они ощущают себя так, словно они другого пола. Ощущают свои вторые половинки. – Стек улыбнулась. – Сейчас у меня такое чувство, что в мужском теле Фуллина находится личность, которая обычно главенствует в его женские годы. Верно, Фуллин? Не поэтому ли ты слишком часто смотришь себе под ноги, когда идешь?

Именно это в точности и происходило, но я тотчас же оторвала взгляд от собственных ступней и посмотрела прямо вперед. Впрочем, одурачить кого-либо мне не удалось – я чувствовала, как кровь приливает к щекам, что наверняка отражалось на моем лице.

– Нельзя ли сменить тему? – пробормотала я.

– Нет, – ответил Рашид и снова повернулся к Стек. – Так говоришь, такое происходит с каждым тобером?

– Таково мое предположение.

– В сутки, предшествующие Предназначению?

– Это вполне может иметь смысл.

– Какой?

– Как напоминание! – выпалила я. Мои спутники уставились на меня.

– Ты права, это действительно имеет смысл, – сказала я, на ходу соображая, как продолжить свою мысль. – Прошел год с тех пор, как я был женщиной, – достаточно долго для того, чтобы забыть, каково это. Сейчас у меня иные приоритеты, воспоминания имеют для меня иной вес. И потому боги дают мне шанс вспомнить, кем я был и кто я есть. Чтобы удостовериться, что я четко осознаю свои мужскую и женскую сущности, прежде чем сделать между ними окончательный выбор.

– Неплохая мысль для богов, – согласился Рашид. – Обычно они бывают не столь дальновидны.

– Значит, в этом нет ничего такого, чего стоило бы стыдиться, верно? – Стек опять улыбнулась. – Тогда странно, что все тоберы считают это чем-то ненормальным и тщательно скрывают.

Я не ответила – мысли мои были заняты Каппи. Она наверняка тоже меняла сегодня пол с женского на мужской и обратно. Не поэтому ли этим утром на ней была мужская одежда, даже тогда, когда она больше не требовалась для танца солнцеворота? Чья душа была в ее теле, когда она пела для меня на болоте? Во время драки со Стек… когда она ударила меня и забрала у меня копье… когда мы занимались любовью…

С кем же я была тогда?

– Что меня удивляет, так это то, что тоберы не обсуждают это открыто, – заметил Рашид. – Если подобное происходит с каждым, почему к этому относятся как к постыдной тайне?

Большинство тоберов ко Дню Предназначения жили парами, и у них хватало сложностей и без того, чтобы сознаваться в том, что они периодически становятся не теми, кем кажутся внешне.

– Возможно, в этом и нет ничего постыдного, – сказала я, – но это в самом деле тайна. Само же по себе это вовсе не так уж и плохо.

Дорога от дома целительницы до дома мэра вела вокруг мельничного пруда, посреди которого мирно плавал одинокий селезень. Птице повезло – наш мельник Пальф был хорошим лучником, и утки в пруду не раз имели все шансы попасть ему на обед. Однако никто из тоберов не посмел бы убить птицу утром Дня Предназначения – подобное означало оскорбить Господина Ворона и Госпожу Чайку.

Я сочла нужным сказать об этом Лучезарному. Он кивнул, но не ответил, видимо, занятый совершенно другими мыслями. Чуть позже он спросил, не глядя на меня:

– Что должно произойти сегодня в Гнездовье?

– Рашид, – начала Стек. – Я же тебе все рассказала…

– Ты не рассказывала, что доктор берет образцы тканей, – прервал он ее. – Так что я хотел бы услышать, что может нам сказать по этому поводу Фуллин.

Я посмотрела на лорда, потом на Стек. Конечно, он расспрашивал ее задолго до того, как появился в поселке, – о нашем образе жизни, как влияет на нас смена полов, что делают боги в Гнездовье. Будучи безумно влюбленным в Стек, он верил всему и считал, что знает все о нас. Однако теперь у него зародились сомнения, и ему хотелось проверить, насколько ее сведения соответствуют реальности.

Стек вспыхнула. От гнева? От обиды? Сказать было сложно – лицо ее тотчас же приобрело каменное выражение, словно ее абсолютно не волновало, верит он ей или нет.