Онлайн книга «Светлячок надежды»
|
– Водительские права и документы на машину, пожалуйста. Я наклоняюсь к сумке, выуживаю водительские права, потом достаю из-за козырька документы на машину. Протягиваю их полицейскому и замечаю, как дрожит моя рука. Он светит фонариком на права, затем направляет луч на меня. Я представляю, как выгляжу при ярком свете, и начинаю волноваться. Полицейский смотрит мне в глаза. – Вы пили, мисс Харт? – Нет. Ни капли. – Мне кажется, это правда. Разве нет? Разве я пила сегодня? – Выйдите из машины, пожалуйста. Он отходит на несколько шагов и останавливается у багажника моей машины. Теперь руки у меня действительно дрожат. Сердце снова отплясывает безумную самбу, во рту становится сухо. Успокойся! – говорю я себе. Я выхожу из машины и становлюсь на обочину, сцепив руки. – Пройдите, пожалуйста, сорок футов по этой линии, мисс Харт. Приставляя пятку к носку. Мне хочется сделать так, как он просит, легко и быстро, но я не могу удержать равновесие. Делаю слишком большой шаг и нервно смеюсь. – У меня всегда было неважно с координаци… ей. – Кажется, это правильное слово? Я так нервничаю, что перестаю соображать, и начинаю жалеть о двух последних таблетках. Движения и мысли у меня заторможены. – Хорошо. Достаточно. Станьте здесь. Передо мной. Запрокиньте голову, разведите руки и пальцем коснитесь кончика носа. Я раскидываю руки, тут же теряю равновесие и делаю шаг в сторону. Полицейский подхватывает меня, не давая упасть. Я делаю еще одну попытку, собрав всю волю в кулак. И тыкаю себя в глаз. Полицейский сует мне алкотестер и говорит: – Подуйте сюда. Я абсолютно уверена, что не пила, но откровенно говоря, не доверяю себе. Мысли у меня путаются, но я знаю, что, если ты пила, дуть в эту штуку нельзя. – Нет, – тихо говорю я и смотрю на него. – Я не пьяная. У меня приступы паники. У меня есть рецепт… Он соединяет мне руки и надевает наручники. Наручники! – Подождите, – вскрикиваю я, пытаясь придумать какое-то объяснение. Но полицейский не слушает и ведет меня к патрульной машине. – У меня рецепт, – тихим, испуганным голосом повторяю я. – Из-за приступов паники. Он зачитывает мне мои права, сообщает, что я арестована, а потом достает мои водительские права, пробивает в них дырку и запихивает меня на заднее сиденье патрульной машины. – Послушайте, – хнычу я, когда полицейский садится за руль. – Не делайте этого. Пожалуйста. Сегодня же сочельник. Он не произносит ни слова, и мы уезжаем. У полицейского участка он помогает мне выйти из машины и, поддерживая под локоть, ведет к зданию. В эту снежную праздничную ночь людей тут немного, и я этому рада. Стыд все больше охватывает меня. Неужели я такая дура? Женщина с фигурой, напоминающей кирпич, заводит меня в комнату и обыскивает с головы до ног, словно какого-то террориста. С меня снимают драгоценности, отбирают личные вещи, потом записывают в книгу и берут отпечатки пальцев. Потом фотографируют. Я чувствую, что у меня текут слезы и еще до того, как капли падают на пол, понимаю, что мои слезы уже ничего не изменят. Сочельник в тюремной камере. До такого я еще никогда не доходила. Я сижу на крашеной бетонной скамье в камере предварительного заключения, одна, сгорбившись под ярким светильником. Все же лучше, чем смотреть на решетку. В комнате напротив моей камеры несколько усталых мужчин и женщин в полицейской форме сидят за столами, уставленными одноразовыми стаканчиками из-под кофе, семейными фотографиями и рождественскими украшениями; они оформляют какие-то документы и переговариваются. Время приближается к одиннадцати – это самые долгие часы в моей жизни. Массивная женщина-полицейский подходит к двери камеры и отпирает ее. – Мы поставили вашу машину на штрафную стоянку. Вы можете идти, если кто-нибудь за вами заедет. – Я могу вызвать такси? – Извините, нет. Мы еще не получили результаты токсикологического анализа и не имеем права просто вас отпустить. Вызовите кого-нибудь из близких. Внезапно пол, на котором я стою, уходит у меня из-под ног, и я понимаю, что ситуация стала еще хуже. Лучше я проведу в тюрьме ночь, чем в сочельник позвоню Марджи и попрошу забрать меня из тюрьмы. Я смотрю на доброе, изрезанное морщинами лицо женщины. И понимаю, что этот праздничный вечер ей тоже хотелось бы провести совсем в другом месте. – У вас есть семья? – спрашиваю я. Похоже, она удивлена моим вопросом. – Да, – говорит она, смущенно откашлявшись. – Наверное, вам не очень-то приятно быть на работе в такой день. – Я должна радоваться, что у меня вообще есть работа. – Понимаю, – вздыхаю я. Мне в голову приходит только одно имя. Сама не знаю почему. – Десмонд Грант, – говорю я. – Врач отделения неотложной помощи в больнице Святого Сердца. Он может приехать. Номер его телефона у меня в сумочке. Женщина кивает: – Тогда звоните. Я медленно встаю, чувствуя себя стертой и тупой, как кусок исписанного мела. Мы идем по коридору, выкрашенному больничной зеленой краской, в комнату, заставленную пустыми столами. Женщина протягивает мне мою сумку. Я роюсь в ней, не обращая внимания на трясущиеся руки (теперь мне бы не помешал ксанакс), и выуживаю и телефон, и карточку с номером. Под бдительным взглядом женщины я набираю номер и жду, затаив дыхание. – Алло? – Десмонд? – Мне с трудом удается говорить громко. Я уже жалею, что позвонила. Он не поможет. С какой стати? – Талли? Я молчу. – Талли? – повторяет он. Голос у него встревоженный. – С вами все в порядке? В глазах начинает щипать, на них выступают слезы. – Я в тюрьме округа Кинг, – шепчу я. – Управление автомобилем в состоянии алкогольного опьянения. Но я ничего не пила. Это недоразумение. Они меня не отпускают, пока кто-то за меня не поручится. Я понимаю, что беспокоить вас в сочельник… – Еду, – говорит он, и я чувствую, как по щекам текут горячие слезы. – Спасибо. Я откашливаюсь и отключаю телефон. – Сюда, – говорит женщина. Она слегка подталкивает меня, просто чтобы напомнить, что пора идти. Я следую за ней в другую комнату; она большая и полна людей, даже в эту праздничную ночь. Я сижу на стуле у дверей, не обращая внимания на череду пьяниц, мелких воришек и беспризорников, которых приводят сюда каждые несколько минут. |