Онлайн книга «Когда вырастают дети»
|
В груди нещадно щемило, дыхание насилу восстановилось, и Принц наконец прохрипел: – Да живой я, все нормально. Сосед помог подняться, бормоча извинения. Принца подташнивало, шатало, тем не менее он оказался цел. Чтобы справиться с приступами дурноты, изъявил желание попить чаю. Просто чаю, а женщины растерянно засуетились в кухне, с прижатыми ко лбам ложками, меча на стол еду и сталкиваясь друг с другом. Принц смотрел-смотрел на эту бестолковую сумятицу, не выдержал и расхохотался. Мама прыснула, и ее броня, дав трещину, выпустила давно не слышанные звонцы. Следом лопнуло добровольное ракушечное заточение Русалочки, выпростав переливчатую рябь смеха… Не зря говорят, что смех лечит. Долго не могли успокоиться, и Принца от хохота все-таки стошнило, еле добежал до унитаза. Голова заболела, пришлось лечь. Женщины остались в кухне вдвоем. Утром Русалочка сказала: – Мы так хорошо поговорили вчера. – Правда?! – не поверил Принц. – Правда. Она же Мама… твоя. – Наша, – целовал он жену, счастливый и благодарный. – Наша! На работе Принц почувствовал недомогание. Его послали в больницу, и выяснилось, что он получил сотрясение мозга и сломал ребро. Врач категорически настоял на бюллетене. Если честно, Принц побаивался прежнего домашнего дискомфорта, но происшествие неожиданно сотворило невозможное, помирив свекровь с невесткой. Мужское ребро, по своему обыкновению, снова принесло себя в жертву женщине… точнее, двум. Возвращаясь из поликлиники после изнурительных очередей, Принц уже с нижней площадки чуял пахнущий наваристым борщом воздух. А воздух дома вообще изменился, стал теплым и веселым под стать настроению. Возобновилось вечернее чтение вслух. Решили, по желанию Мамы, освежить память о знаменитых веронцах. – А как с опасностью Шекспира для мировой цивилизации, Мама? – Я бы в ноги ему поклонилась. Нет повести прекраснее на свете… Читала Русалочка. С детства привыкший к изобразительному видению, Принц воспринимал поэзию в акварельных тонах, прозу же относил к масляной живописи. Шекспировская пьеса в переводе Щепкиной-Куперник представлялась ему в образе темперной росписи, выполненной прозрачными лессировками. В голосе Русалочки Мама с изумлением, Принц – с удовольствием открыли актерскую изюминку, неподражаемую игру интонаций и пауз, звучащую как-то особенно необычно и выпукло. Мама потом задумчиво сказала: – Русалочка, а ведь у тебя дар. Ты и внешне похожа на свою бабушку. Мы давно не были в театре… Я покажу там ее портрет. Официальная корректность Мамы исчезла незаметно, будто ее и не было. Тонкий хруст фольги шоколадной конфеты, журчание чая, легкий смех и голоса женщин сливались в колыбельную, баюкали и усыпляли. Разрешалось нежиться утром в кровати, смотреть подряд по два любимых фильма, «висеть» в Интернете. Потом мягкими хлопьями пошел снег, и мелкие радости на работе начали складываться в одну большую – дел за время врачевания ребра и мира накопилось много. Наверстывая упущенное, Принц являлся к ужину поздно, когда люди после рабочего дня уже отдыхали перед экранами. Срезал путь, мчась среди застывших снежными взрывами кустов Новогоднего парка, где дворник Иннокентий счищал с тропинок лопатой желтые собачьи ожоги. Выпустив вслед трудовой пар из-под взмокшей ушанки, царь двора ворчал: – Ай, бегут! Куда бегут, зачем бегут, где что дают? Везде все есть… Мигали огни фонарей, детское время ехало в лифтах вверх по зову мам, подростковое скакало вниз по лестницам через две ступени, и чья-то машущая в форточке рука обещала дымку сигареты на крыльце: «Сейчас выйду». Принца встречали поцелуи в обе щеки, накрытые стегаными колпаками кастрюли с первым и вторым – горячее адажио, сыгранное в четыре любящие руки, чем мог похвастать главный секрет женского кулинарного искусства. – Растолстею! – стонал он, отваливаясь от стола, сытый до изнеможения, но за эти чудесные месяцы не прибавил в весе нисколько, потому что лишние граммы сжигало в нем вдохновение – лучшее из всех на свете беспокойств. Неодушевленные блоки и кирпичи на дисплее превращались в стены также слаженно, как на живых строительных площадках. По Интернету Принц договорился с израильскими кардиохирургами о Маминой операции весной, а летом, если получится, намеревался съездить с Русалочкой в Центр Дикуля. Обследование показало, что болезнь ног не препятствует ей стать матерью, но вначале следовало их подлечить. Втайне Принц лелеял надежду на исцеление жены. А неуемные мечты стремились дальше, к путешествиям втроем по городам и странам, к палатке у моря возле складчатой горы и возведенному собственными руками дому с красивым садом, где будут расти, наливаясь земными соками, веселые дети и яблони… Узнав о том, что Принц собрался взять в банке крупный кредит на ее операцию, Мама твердо сказала: – Через мой труп. Кредит – кабала, проценты тебя сожрут. Я подожду, прежде Русалочку надо везти. – Мама, а помнишь, Эдуард Анатольевич оставил деньги… Где они? – осторожно спросил Принц. – Доллары-то, мой мальчик? – усмехнулась она. – Их давно нет. Ты же учился, мне тоже на что-то нужно было жить. Сквозь хрустальные травы мороза в окно смотрел вечер, Русалочка читала «Героя нашего времени». Читать вслух – совсем не то что одному, к тому же и сюжеты романа подзабылись, и контрастный, возвышенно-простонародный лермонтовский слог. Голова Принца трещала, пухла, шла кругом, – что еще может происходить с утомившейся от проблем головой, даже если человек единовременно счастлив? Принц ворочался на кровати без сна: пойти разгружать в выходные вагоны? попробовать писать рефераты? попросить у кого-нибудь в долг? У кого? В бухгалтерии столько не ссудят – сумма слишком большая… Женщины, сидя в кухне, как птицы на жердочке, увлеченно о чем-то щебетали, что-то шили, пекли торт, украшали елку и квартиру. Знаменуя собой неизвестное начало, Новый год заговорщицки подмигивал пестрыми огоньками в гирлянде вокруг настенных часов и обещал, обещал… * * * Пожилой человек живет прошлыми воспоминаниями, живет в сегодняшнем дне, однако никто не может пообещать со стопроцентной уверенностью, что он и завтра будет жить. Мама заскучала сразу же после боя курантов и фужерного звона. Она была фаталисткой спокойной, без паники, верила в намеченные судьбой сроки и жалела только о том, что не дождалась внуков. Поэтому, на минуту отстранившись от трепещущей в сердце боли, хладнокровно констатировала в себе катастрофическое приближение остановки сердечного кровотока. Диагноз, поставленный с исключительной точностью, исключал и дальнейшие обещания Нового года. Нового года и дня. – Устала, – пожаловалась Мама Русалочке и Принцу. – Немного полежу. Пока без меня попразднуйте. Сознание было ясным, но уши заложило, и в полуоткрытую дверь глухо бились волны новогоднего концерта. Отливая искристым металлом, сияли за окном холодные звезды. В провалах между самыми сияющими звездами небо качало чьи-то крылатые души, которые уже не наделают ошибок. |