Онлайн книга «Черепаший вальс»
|
Он, видимо, переменил позу, она услышала, как он ворочается за дверью. Представила, как он сидит там на корточках, поджав колени к подбородку, подняв воротник. Дождь перестал. Только ветер высвистывал в кронах деревьев какую-то заунывную мелодию, величественную и мрачную, таившую смутную угрозу. — Видишь, он не приходит. — Я же не придумала эсэмэски! Я тебе потом покажу! — Он нарочно это сделал, чтобы напугать тебя. Ты его бросила, он оскорблен и зол, вот и мстит. — Он сумасшедший, говорю тебе. Опасный безумец… О чем я думала, когда ничего не сказала Гарибальди! Антуана сдала, а его пощадила! Вот я дура, ну какая я дура! — Нет! Ты сходишь с ума из-за ерунды! Даже если он придет, нарвется на меня и успокоится. Но он не появится, я уверен… Она слушала его и постепенно успокаивалась. Прислонившись головой к дверному косяку, тихонько вздохнула. Он здесь, за дверью. Ей теперь ничего не страшно. Он приехал, один. Без Дотти Дулиттл. — Жози? Он помолчал и спросил: — Ты на меня не обиделась? — Почему ты не звонил? — выпалила Жозефина, уже готовая расплакаться. — Потому что я осел… — Ты знаешь, мне наплевать, что у тебя другие женщины. Надо было только сказать мне. Никто не совершенен в этом мире. — Нет у меня других женщин. Я просто должен был разобраться в своих чувствах. — Нет ничего хуже молчания, — пробормотала Жозефина. — Начинаешь воображать все что угодно, самые неприятные вещи. Не за что ухватиться, нет фактов, один дым, даже рассердиться не на что. Ненавижу, когда молчат. — Знаешь, иногда молчать очень удобно. Жозефина вздохнула. — Ну вот ты заговорил… Видишь, ничего сложного. — Это потому, что ты за дверью! Она расхохоталась. Смех окончательно развеял ее страхи. Он здесь, Лука не появится. Он увидит машину Филиппа, припаркованную у двери. Увидит ее машину, раздавленную деревом. Поймет, что она здесь не одна. — Филипп… Я хочу тебя поцеловать! — Придется подождать. Дверь, кажется, против. И потом… Меня голыми руками не возьмешь. Я люблю, когда по мне страдают. — Я заметила. — Ты давно здесь? — Дня три вроде бы… Я сбилась со счета… — И все три дня вот так и капает? — Да. Дождь идет беспрерывно. Я попыталась дозвониться Фове, но… — Он звонил мне. Он завтра придет с рабочими… — Он звонил тебе в Ирландию? — Я уже вернулся из Ирландии. Когда я приехал в лагерь за Зоэ и Александром, они объявили, что хотели бы пожить там еще. Я вернулся в Лондон… — Один? — спросила Жозефина, что есть сил царапая дверь. — Один. — Это мне все же больше нравится. Я сказала, что мне все равно, но на самом деле нет… Уж очень не хочется потерять тебя… — Ты меня больше не потеряешь… — Повтори? — Ты больше не потеряешь меня, Жозефина. — Я даже думала, что в тебе вновь проснулась любовь к Ирис… — Нет, — грустно сказал Филипп. — С Ирис все кончено. Я обедал в Лондоне с ее воздыхателем. Он попросил у меня ее руки… — С Лефлок-Пиньелем? Он в Лондоне? — Нет. С моим заместителем. Он хочет жениться на ней… А при чем тут Лефлок-Пиньель? — Я не хотела тебе говорить, но мне кажется, она очень сильно влюблена в него. Как раз сейчас они в Париже крутят любовь. — Ирис с Лефлок-Пиньелем! Но он же весьма основательно женат! — Знаю… И тем не менее, если верить Ирис, они любят друг друга… — Она всегда меня удивляла. Для нее нет преград. — Она захотела его сразу, как только увидела. — Никогда не думал, что он сможет бросить жену… — Ну, пока и не бросил… Жозефина собиралась спросить, огорчила ли его эта новость, но смолчала. Ей не хотелось говорить о сестре. Не хотелось, чтобы она встревала между ними. Она решила подождать, когда он вновь заговорит. — Ты сильная, Жози. Ты гораздо сильнее меня. Я, наверное, поэтому испугался и так долго молчал… — Ох! Филипп! Я какая угодно, только не сильная! — Нет, ты сама не знаешь, но это так. Ты пережила в жизни гораздо больше меня, и это тебя укрепило. Она попыталась возразить. Филипп перебил ее: — Жозефина, хотел сказать тебе вот что… Однажды, возможно, я окажусь не на высоте… И тогда тебе придется подождать меня. Подождать, пока я вырасту. Я так отстал в развитии! Они проговорили всю ночь, сидя по разные стороны двери. Фове прибыл утром и освободил Жозефину; та едва сдержалась, чтобы не броситься обнимать Филиппа. Она прислонилась к рукаву его куртки и потерлась об него щекой. Позвонила Гарибальди. Поведала ему об угрозах, о серии эсэмэс. — Мне было действительно очень страшно, поверьте. — Должен сказать, было чего бояться, — ответил Гарибальди, и она уловила в его голосе тень сочувствия. — Одна в большом пустом доме, какой-то псих бродит вокруг… Опять он меня расколет, подумала Жозефина, но на этот раз она была готова говорить. Рассказала о равнодушии Луки, о его двойной жизни, о его приступах бешенства. Гарибальди молчал. Она решила, что пора кончать разговор, но вдруг подумала, что нужно назвать ему имя консьержки. — Мы говорили с ней. Мы все это уже знаем, — ответил Гарибальди. — Так вы уже интересовались им? — спросила Жозефина. — Разговор окончен, мадам Кортес. — Вы хотите сказать, что знаете, кто убийца?.. Он повесил трубку. Она задумчиво обернулась к Филиппу и мсье Фове, которые осматривали крышу и составляли список необходимых работ. Когда Филипп подошел к ней, она прошептала: — Мне кажется, полиция поймала убийцу… — Потому он и не приехал? Его вовремя остановили… Он обнял ее за плечи и прошептал: забудь. И добавил: — Нужно позвонить в страховую компанию насчет машины. У тебя хорошая страховка? — Да. Но это меня сейчас волнует меньше всего. Мне что-то тревожно… А если они его еще не арестовали? Если он будет нас преследовать? Он в самом деле опасен… Они уехали в Этрета. Заперлись в номере отеля. Выходили оттуда, только чтобы съесть пирожное и выпить чаю. Иногда посреди разговора Жозефина вспоминала о Луке. Обо всех окружавших его тайнах, о его молчаливой отчужденности, о дистанции, которую он всегда соблюдал между ними. Она принимала это за любовь. А то было всего-навсего безумие. Нет! — подумала она, однажды ведь он хотел поговорить со мной, признаться во всем, и я могла бы ему помочь. Она вздрогнула. Я спала с убийцей! Ночью она иногда просыпалась в поту, садилась в кровати. Филипп успокаивал ее, тихо приговаривая: «Я здесь, все в порядке, я здесь». Она вновь засыпала, вся в слезах. |