Онлайн книга «Страна смеха»
|
Меня подмывало закрыть голову руками, уберечься от битвы титанов – которая, как это ни удивительно, так и не разгорелась. Анна шмыгнула носом, сунула руки в карманы и закивала, словно китайский болванчик. Вверх – вниз, вверх – вниз... – Вы правы, Саксони. Есть у меня такая слабость – людей поддразнить. Я хотела посмотреть, на сколько вас хватит. Когда же вы устанете наконец от моих маленьких хитростей и попросите разрешения открытым текстом. – Ну хорошо. Так можно? – Мне хотелось, чтобы вопрос звучал твердо, убежденно, но он выполз из горла так, словно боится дневного света. – Да, можно. Хотите писать книгу – пожалуйста. Я помогу вам всем, чем сумею, если вы не слишком рассердились на меня. Уверена, что смогу вам кое-чем помочь. Меня захлестнуло торжество, и я обернулся к Саксони увидеть ее реакцию. Она улыбнулась, подобрала белый камешек и бросила мне в коленку. – Ну, мисс Лихачка? – Что “ну”? – Она повторила бросок. – Ну, полагаю, дело улажено. Я снова взял ее за руку. Она сжала мою ладонь и улыбнулась. Потом улыбнулась Анне. Дочь Франса стояла во всей своей обворожительности, но этот момент существовал для Саксони и для меня, и хотелось, чтобы Саксони знала, как я рад происшедшему и тому, что она здесь со мной. Глава 8
– Осторожнее! Тут на ступеньках шею можно сломать. Одно из любимых несдержанных обещаний отца – когда-нибудь починить эту лестницу. У Анны был фонарик, но она шла впереди Саксони, а та – передо мной. В результате я видел лишь слабые желтые отсветы, мелькавшие вокруг да около их ног юркими змейками. – Почему во всех подвалах пахнет одинаково? – Я оступился и машинально оперся о стену. Та была сырой и крошилась. Мне вспомнился запах в лесном домике Ли. – Как пахнет? – Душок – ну точно в раздевалке, когда вся команда наплещется в душе. – Нет, это чистый запах. В подвалах пахнет таинственно и скрытно. – Таинственно? Как что-то может пахнуть таинственно? – Ну уж по крайней мере раздевалкой здесь точно не пахнет! – Погодите, вот и выключатель. Щелчок – и большую квадратную комнату залил желтый, оттенка мочи, свет. – Томас, береги голову, потолок тут низкий. Пригнувшись, я осмотрел подвал. В углу маячила по-казарменному темно-зеленая печь. Стены – грубо и неровно оштукатурены. Пол – такой грязный, что еще чуть-чуть, и его можно было бы назвать земляным. Помещение пустовало, не считая связок старых журналов. “Маскарад”, “Диадема”, “Кругозор”, “Сцена”, “Джентри” – я никогда о таких не слышал. – Чем ваш отец тут занимался? – Потерпите минуточку, сейчас покажу. Идемте дальше. Когда она сдвинулась с места, я наконец заметил дверной проем, очевидно, ведущий в другую комнату. Щелчок выключателя, и мы вошли следом. Там висела классная доска, примерно три на шесть футов, и сбоку – коробочка для мела, полная новеньких белых мелков. Я сразу почувствовал себя как дома, с трудом удержался от того, чтобы подойти к доске и расписать схему предложения. – Вот здесь начинались все его книги. – Анна взяла мелок и стала рассеянно чиркать посреди доски. Довольно небрежный, без особого сходства, портрет Снупи из комикса “Пинатс” [55] . – Но вы, кажется, говорили, что он работал наверху? – Да, но только после того, как набросает всех персонажей здесь на доске. – И так для каждой книги? – Да. Он пропадал тут целыми днями, создавая свой следующий мир. – Как? Каким образом? – Он говорил, что всегда отталкивался от главного персонажа, намечал его заранее. Для “Страны смеха” это была Королева Масляная, мать Ричарда Ли. Ее имя он писал в самом верху доски и ниже начинал перечислять остальных. – Имена реальных людей или вымышленные? – Реальных людей. Он говорил, что если сначала подумает о реальных людях, то те их черты, которые нужно использовать, сами приходят на ум. Она вывела на доске “Дороти Ли”, а ниже “Томас Эбби”, и вправо от обоих имен прочертила стрелки. Затем рядом с первым именем написала “Королева Масляная”, а рядом с моим – “Биограф отца”. Ее почерк не имел ничего общего с отцовским – он был неровный и неаккуратный; в моей практике такие встречаются через сочинение, и при проверке я не премину высказать свое “фе”. Под строчкой “Томас Эбби – Биограф отца” Анна вывела: “Знаменитый отец, учитель английского, умный, неуверенный, многообещающий, сила?”. Я нахмурился. – Что еще за “сила?”? Она отмахнулась от вопроса: – Подождите. Я делаю так, как делал отец. Если он чего-нибудь точно не знал или не был уверен, станет ли использовать, то помечал вопросом. – А прочие эпитеты – это тоже обо мне? Неуверенный, многообещающий... – На месте отца я бы написала, как я вас ощущаю и какие ваши качества кажутся мне достаточно интересными, чтобы использовать в книге. Это же просто мои впечатления. Вы ведь не сердитесь? – Кто, я? Не-е-ет. Вовсе нет. Не-е-ет. Ни... – Ну хватит, Томас, мы уже поняли. – Не-е-ет. Не... – Томас! Анна взглянула на Саксони. Пожалуй, она мне не поверила. – Он что, действительно рассердился? – Ну что вы. Наверно, его просто задело “неуверенный” – и насчет знаменитого отца. – Не забывайте только, что я – это я, а не мой отец. Если бы он захотел вас использовать, то мог бы увидеть в вас что-то совсем другое. – Серьезно, Анна, мне кажется, это было бы хорошим началом для биографии. В прологе я бы просто описал, как ваш отец спускается по этим скрипучим ступеням, включает свет и начинает работать над одной из своих книг – рисует на доске такую вот схему. То есть все первые несколько страниц будут началом и его книги, и моей. Что скажете? Она впервые положила мел и ладонью стерла Снупи. – Мне это не нравится. – А мне кажется, это прекрасная мысль. Не знаю уж, действительно Саксони так понравилась моя идея, или ей просто хотелось повздорить с Анной. |