Книга Корректировщики, страница 59 – Светлана Прокопчик

— Все, да? — уточнил Савельев. — Уважаемые сотрудники, нам предъявлены серьезные претензии в халатности.

Павел опешил. Посмотрел на лица, и глумливо ухмыляться ему расхотелось. Во-первых, Цыганков не выглядел торжествующим или растерянным. Во-вторых, Иосыч насупился. В-третьих, Павел на долю секунды поймал взгляд Моравлина — и поразился. Физиономия у него, может, и была обыкновенно-равнодушной, а вот глаза выдавали. Взгляд совершенно потерянный.

— В течение нескольких недель прямо у нас под носом невозбранно орудовал антикорректор. Остановить антикорректора могли как минимум двое наших сотрудников. Моравлин и Котляков — в первую очередь. Но остановил его… ее наш бывший сотрудник, Василий, который сам является антикорректором.

— Она мешала всем, — спокойно сказал Цыганков. — Не знаю, как вам, это ваши дела, но она вмешалась уже в наши. Это она едва не сорвала стажировку. А она, между прочим, зарегистрированный антикорректор, вы обязаны были с ней работать. Так что из-за вашей халатности сорвана наша акция.

— Так едва или сорвана? — уточнил Савельев.

— Едва. Или сорвана. Игорь Юрьевич, ну как тут можно сказать определенно, если поехали не те люди, которых мы собирались поощрить этой поездкой?! — возмутился Цыганков. — Должны были поехать три ваших сотрудника и одно сочувствующее лицо. А результат — поехали только Голикова и Слободкин!

— Мы с этим вопросом уже разобрались, — успокоил его Савельев.

— Но это еще не все. Мы сейчас проводим акцию “Политическая сознательность”. Это я уж сразу предупреждаю, чтоб потом вопросов не было. Филька сказал, что во избежание эксцессов покажет все материалы, все документы любому, кто предъявит ему удостоверение Службы и потребует отчета.

— Зачем это нам? — удивился Иосыч.

Цыганков подался вперед:

— Затем, что мы в результате этой акции планируем привлечь к сотрудничеству ориентировочно около тысячи молодых людей. И чтоб не было претензий, что мы запрещенные методы используем, мы и объявляем заранее о готовности к сотрудничеству. Так вот, акция эта — абсолютно законная. Она просчитана пословно, посекундно, чтоб нигде комар носа не подточил. Кто тут хорошо считает, прикиньте, каких бабок все это стоило. И какая ответственность на нас легла. А тут вылезает левый антикорректор — который ни вам, ни нам — и путает карты.

— Что-то не пойму, — нахмурился Савельев. — Орлова, насколько мне известно, имеет неплохие потенциальные возможности, это да. Но с ее характером размах исключен. Она ж руководствуется настолько мелочными мотивами, что ее в расчет можно попросту не брать. Как она вообще могла вам помешать?

— А вам не приходит в голову, что она со своей мелочностью способна уколоть в узловые точки? Именно в те, которые являются узловыми по нашему плану?

— Ну, если только так, — согласился Савельев.

— Еще не все. Ее блокировал я. Мало того, чтоб осадить ее надежно, я выходил в Поле. Ну, прыти ей поубавил. Жить будет, но тихо. Преступление, между прочим, потому что корректировка не была продиктована самообороной или жизненной необходимостью. И как быть? По закону — год тюрьмы. В лучшем случае условный срок. Но всяко — суд. А мне под суд сейчас нельзя, потому что акция, и я в числе ответственных. Вот и выходит, что мы пострадали из-за вашей халатности.

— Что скажешь? — Савельев посмотрел на Моравлина.

Тот уставился в стол:

— Ничего.

Савельев выжидающе посмотрел на Павла. Павел вспомнил, очень ярко вспомнил пятничную сцену. Рита шепчется с Олей, и видно, как начинает характерно мерцать воздух вокруг них. Видел, как обернулся Цыганков, будто его ударили. А Моравлин, между прочим, стоял ближе всех. И тоже все видел. Не мог не видеть. И положение у него было самое выгодное — точно за спиной у Оли. Он потом уже, когда Цыганков вмешался, попятился и сделал вид, будто только что подоспел. Но почему-то именно Моравлин даже пальцем не пошевелил.

Павел посмотрел на Цыганкова, осторожно, искоса. Цыганков почуял, ответил сторожким, напряженным взглядом. Цыганков тоже стал свидетелем явной, непростительной слабости Моравлина. Но выдавать не собирался.

— Да тут и говорить нечего, — сказал Павел. — Цыганков там ближе всех был. Я видел, да. Но опаздывал секунды на три. А Илюха вообще за моей спиной шел. Теоретически, конечно, мы могли закрыть весь сектор, но Цыганков сделал лучше. В общем, вот так.

Савельев, кажется, не поверил. Но спорить не стал.

— Ладно, с этим понятно. Свидетельствовать против Василия будете?

Моравлин, тупо глядя в стол, равнодушно обронил:

— Нет.

— Да вроде как нечестно получается, — сказал Павел. — Он нашу работу сделал, сделал грамотно, хвостов в Поле не оставил. Тем более, что не изменил потоки в свою пользу, а помешал другому антикорректору внести таковые изменения.

Савельев посмотрел на Цыганкова:

— Ты успокоился? Судить тебя не будут.

Цыганков кивнул:

— Хорошо. Но все-таки не совсем понял, что вы собираетесь делать. От того, что я разово заблокировал Орлову, она не перестала нам мешать. Примите меры.

— Она резистентна к блокаде, — Моравлин не смог на этот раз отделаться односложным ответом. — Собственное поле очень упругое.

— Откуда такие данные? — спросил Иосыч.

— Из опыта общения, — язвительно отозвался Моравлин. — Я ее дважды блокировал. Первый раз еще до инициации, на рефлексах. Она опомнилась уже через несколько минут. Второй раз — шестого марта. Я вообще под ноль выложился, а ей — по фигу мороз. Нет, конечно, слегка успокоилась, но этого мало, слишком мало. Все остальные ее поползновения просто мимо меня прошли. Я ее не видел.

— А инициацию ей разве не ты купировал? — совершенно искренне удивился Цыганков.

Моравлин отрицательно покачал головой.

— А кто?

Все молчали. Савельев сказал:

— Неважно. Этого человека здесь сейчас нет, и он не обязан контролировать поведение антикорректоров. Тоже, можно сказать, мимоходом нам услугу оказал.

— Но он ваш? — не унимался Цыганков.

— Да, конечно, — невозмутимо солгал Савельев.

— Ну и попросили б его заглушить Орлову! Если он инициацию купировал…

Павел едва сдержался от смешка. Цыганкова дважды глушил тот же самый тип. И вот бы знать самим, кто он такой!

— Я уже сказал, что контроль антикорректоров не входит в компетенцию этого человека, — повторил Савельев. — И обсуждать его мы сейчас не будем.

— Ладно, — Цыганков сдался. — Тогда глушите Орлову сами. Мы готовы забыть все разногласия, только чтоб она больше под ногами не путалась.

— Для этого ее поймать надо, — заметил Бондарчук. — С доказательствами. У меня, я тебе честно скажу, доказательств — никаких. Илюха ее блокировал до того, как она успевала что-то сделать, соответственно, к ней никаких претензий. За последние недели были частые всплески антирежима, но поди разбери, ее ли это импульсы, у меня четкого образца до сих пор не получено. Даже в пятницу — извини, но ты ее схватил раньше, чем она прорвалась. Ну и какие у нас основания для вмешательства?