Книга По ту сторону полуночи, страница 28 – Мелани Милберн

Эдуардо приподнялся на локтях и посмотрел на нее.

— Что-то случилось? — спросил он, убирая локон с ее лица. — Я сделал тебе больно?

— Нет, конечно нет, — ответила Белла, потупив взгляд.

Он разгладил пальцем морщинку на ее лбу.

— Я знаю, о чем ты думаешь.

— То есть ты можешь читать не только мое тело, но и мысли? — поинтересовалась она с кислым выражением лица.

Он посмотрел ей в глаза:

— Не кори себя за то, что сдалась. Это должно было случиться — ты и я в одной постели.

— Потому что ты хотел доказать свою правоту.

— Я ничего не пытаюсь доказать, — вздохнул Эдуардо. — Просто считаю, что тебе надо немного дольше подумать над своим решением. Я понимаю, ты паникуешь из-за будущего. Ты скоро получишь в наследство огромное состояние. Это большая ответственность для столь молодой женщины. И ты ищешь человека, с которым сможешь разделить эту ответственность, надежного человека. Я не хочу, чтобы ты совершила ошибку, о которой будешь жалеть всю оставшуюся жизнь.

— Ты способен хоть кого-нибудь одобрить из моих избранников? — возмутилась Белла.

Он помолчал, а потом встал:

— Я лучше выведу Фергуса.

Она нахмурилась, когда Эдуардо нагнулся, подбирая с пола брюки:

— Что это у тебя на спине?

— Ничего, — отрезал он, одеваясь. — Всего лишь пара шрамов от ветрянки.

Она закуталась в простыню и подошла ближе.

— Они слишком велики для оспин, — сказала Белла, удерживая его за локоть. — Дай посмотреть.

— Белла, не надо. — Он стряхнул ее руку.

На его лице появилась непроницаемая маска.

— Почему у тебя белые пятна ниже спины? — продолжала она. — Их по крайней мере восемь или десять.

Прошла вечность, прежде чем Эдуардо заговорил. В его глазах читалась внутренняя борьба. Шея была напряжена, зубы стиснуты.

— Это ожоги.

— Ожоги? — переспросила Белла. — Какие ожоги?

— От сигарет.

Глаза ее округлились от ужаса.

— От сигарет? Но как они?.. О боже! — Она закрыла рот руками, боясь произнести хоть слово.

— Умно, правда? — В голосе Эдуардо слышалась горечь. — Он прижигал их там, где никто не увидит. Он не мог позволить себе оставлять следы там, где их легко заметить. Ему не нужны были расспросы.

При мысли о маленьком мальчике, о тело которого тушили сигареты, у Беллы на глаза навернулись слезы. Какие еще ужасы он пережил? Вот почему Эдуардо никогда не рассказывал о своем прошлом. О таком невыносимо вспоминать.

— Твой отчим бил тебя? — спросила она.

Его губы сжались.

— Да, бил, — кивнул Эдуардо. — Но с матерью он поступал хуже. С ней он вел себя, как последняя скотина, а я не мог ничем ей помочь. Он ее мучил, пока она не сдалась. Моя мать выпила таблетки. И я нашел ее…

Белла ужаснулась. Как это страшно — найти свою мать мертвой. Единственный человек, на которого маленький Эдуардо мог положиться, оставил его под опекой сумасшедшего. Это противоестественно — подвергаться насилию в таком юном возрасте. Он, должно быть, был напуган и абсолютно одинок после смерти матери.

— Извини… — сказала она, еле сдерживая слезы. — Это, наверное, было ужасно. Я даже думать об этом не могу. Как ты все это пережил?

— Не трать свои слезы, — грубо оборвал ее Эдуардо. — Мне не нужна ничья жалость.

У Беллы сжалось сердце, когда она представила себе маленького мальчика-сироту, у которого, кроме отчима-садиста, никого не было: ни отца, ни бабушки с дедушкой, ни каких-нибудь дальних родственников.

Никого.

Неудивительно, что Эдуардо вырос таким независимым. Ему не на кого было положиться с раннего детства. Он никому не доверял. Ему никто не был нужен. Он никого не любил.

— Как все закончилось? — спросила она.

— Органы опеки вмешались, когда мне было лет десять, — ответил он. — Учитель в школе заметил, что я себя плохо чувствую. Я не ел тогда неделю. И они отправили к нам социального работника.

Ее нижняя губа дрожала. Она пыталась сдержать эмоции.

— Извини…

— Это в прошлом, — твердо проговорил Эдуарде. — Хотелось бы там все и оставить.

— А как насчет справедливости? — не унималась Белла. — Твоего отчима арестовали за избиение несовершеннолетнего?

— Он внушил органам опеки, что я трудный ребенок и меня невозможно контролировать. Сказал, что я бунтарь, что у меня расстройство поведения или что-то вроде этого. Дело в том, что я не знал, как себя вести. Я был неконтролируем. Порой я вел себя, как дикий зверек. Внутри меня скопилось столько гнева, что я постоянно попадал в неприятности и становился причиной проблем везде, куда бы ни попал.

— Это была не твоя вина, — заверила его Белла. — Все было против тебя. Но мой отец разглядел, каков ты на самом деле и кем можешь стать.

— Твой отец спас мне жизнь, — подхватил Эдуарде. — Я стоял на дороге в никуда, когда он предложил мне крышу над головой.

— Я считаю, что ты помог ему не меньше, чем он тебе, — задумчиво проговорила Белла. — Ты отвлек его от развода с моей матерью. До твоего появления папа погружался в глубокую депрессию. На тебе он сосредоточил свое внимание. Ты стал для него приемным сыном.

Эдуардо нервно вздохнул:

— Я не рассказывал Годфри о своем детстве. Чувствовалось, что его это интересовало, но он был очень терпелив. Он никогда не давил на меня.

— Папа видел твои шрамы?

— Нет, но другие видели.

— Другие — в смысле любовницы?

— Да, — ответил он, натягивая рубашку. — Но ты первая не поверила в историю с ветрянкой. — Он медленно застегнул пуговицы, не отводя взгляда от Беллы. — Надеюсь, тебя не надо предупреждать, что мне не хочется, чтобы это стало достоянием общественности. Я слишком долго пытался все это забыть.

Она нахмурилась:

— Неужели ты мог подумать, что я способна на такое?

— Это был бы не первый случай в истории, когда женщина мстит подобным образом, — бросил Эдуардо.

— У тебя неправильное представление о женщинах.

Он молча пожал плечами.

Белла прикусила губу и отвернулась. Она — просто одна из многочисленных любовниц Эдуардо. Сегодня ночью не произошло ничего особенного. Эта ночь перевернула ее мир, а для Эдуардо это была очередная интрижка.

— Что случилось? — спросил он.

Она закрыла лицо руками:

— Ничего.

Он подошел сзади и положил руки ей на плечи. Белла ощутила тепло его тела. Ей захотелось прижаться к нему и отдаться наслаждению. Но разве она не зашла слишком далеко? Как теперь вернуться к размеренной организованной жизни? Ее тело всегда будет хотеть Эдуардо. Она не способна по желанию включать и выключать это чувство. Напротив, все стало еще хуже после того, как она познала удовольствие от занятий любовью с ним. Она не сможет лечь в постель с кем-то другим.